Нация. Грехопадение. Том второй
Шрифт:
Егор был старше Сергея на год, но эта разница не повлияла на их дружбу в далёком детстве. С возрастом эта дружба укреплялась. Более того, они старались поддерживать дружеские отношения при каждом удобном случае, хотя таких случаев с годами становилось всё меньше и меньше. В своё время их объединила любовь к авиации. Дело в том, что в школе они оба занимались в авиамодельном кружке, где и подружились. После школы их пути разошлись. Егор поступил в Томский политехнический, а Сергей – в Ачинское авиационно-техническое училище, где готовили механиков дальней авиации. Он хорошо знал, что Сергей окончил училище по специальности «авиационное оборудование». А дальше – служба… одним словом, потерялись. Хотя желание увидеться, поговорить возникало всегда.
Поблагодарив за короткую информацию,
По приезде в Красноярск-26 семья Сомовых сразу же получила благоустроенное общежитие. Оно находилось почти в центре города на улице Свердлова. Хорошо было то, что рядом была не только школа, в которой предстояло учиться Лизе, но и городской дворец творчества детей и молодёжи, станция юных техников, детская школа искусств, детская художественная школа. «Какие ни есть, а преимущества», – с радостью для себя отметил Егор. И действительно, эти обстоятельства очень радовали Егора, поскольку на первом этапе для него была важна каждая мелочь. А вот Наталья радовалась в меньшей степени. Не то, чтобы она разочаровалась, нет, но её первые мысли были такими: «Боже, зачем я заехала в эту тайгу?»
К великой радости, в общежитии прожили они недолго: в середине декабря им вручили ключи от двухкомнатной квартиры, что было для них большой неожиданностью, да что там – счастьем! Находилась она на улице Кирова, также недалеко от центра города. Егор прекрасно понимал, что без помощи директора Чернобыльской АЭС Поздышева этот вопрос так быстро бы не решился. В общем, радости не было предела. Квартира была небольшая, но светлая. Зал, кухня, спальная комната – одним словом, всё как положено. До наступления нового года они успели сделать даже небольшой косметический ремонт, так что всё складывалось хорошо.
Город удивил их не только своей гостеприимностью и красотой, но и природной первозданностью. Нельзя сказать, что этого ощущения не хватало им в жизни, нет, конечно, но то, что они увидели, произвело неизгладимое впечатление. Наташа, конечно, не охала и не ахала, но, судя по реакции, город ей понравился. Первые дни она не могла надышаться сосновым воздухом, и это удовольствие, как оказалось, давало ей не только заряд энергии, но и массу приятных ощущений. Глядя на жену, Егор радовался в душе такому положению дел и ждал, что она вот-вот скажет: «Ах, как мне здесь хорошо! Всё же мы сделали правильный выбор, что приехали сюда!» Но этих слов Егор так и не дождался. Вытащить из неё слова, которые бы порадовали его, было невозможно даже клещами. Одним словом, она оставалась настоящей женщиной: ей было и хорошо, и нехорошо. И этого она не скрывала, оставляя Егору на «десерт» разные мысли.
Что касается гамма-излучения в городе, то и оно, как говорили, было в норме. Одним словом, в отличие от Чернобыльской АЭС, здесь всё было более качественно и надёжно. Именно этой точки зрения и придерживался Егор, когда принимал решение ехать в Красноярск-26. Слова Поздышева о городе оказались правдой. Во всяком случае, Егор был ему благодарен, вспоминая добрым словом.
Уже с первых дней пребывания в Красноярске-26 Егор и Наталья старались не только узнать историю города, но и понять людей, приглядеться к их культуре. В своё время Егор немного слышал об этом городе от отца, бывавшем на комбинате по долгу службы. Но это было юношеское восприятие, к тому же он говорил немногое, так как это был сверхрежимный объект, и вся информация была за семью печатями. Конечно, когда Егор уже работал на Чернобыльской АЭС, его знания о Красноярске-26 значительно расширились, но то, что он увидел воочию, превзошло все его ожидания. А история города была такова.
Строительство объекта № 815 началось весной 1950 года по личному распоряжению Сталина. В тот далёкий период началась так называемая «холодная война», и руководству страны необходимо было решить задачу по реализации ядерных оружейных программ, причём в кратчайшие сроки и с учётом максимального удаления от авиабаз возможных противников. Вот и нашли учёные в Красноярском крае на восточном берегу
Не успели конструкторы сделать чертежи, как строители (а это были в основном заключённые) принялись сооружать основной транспортный тоннель, ведущий вглубь горы. Причём делалось это всё очень быстро, можно сказать, в спешке. Параллельно развернулись активные работы еще на тринадцати площадках: три штольни были заложены от Енисея, две – с противоположной стороны горы, и сразу восемь стволов проходили сверху. Часть из них в будущем вошла в транспортную систему комплекса, остальные были использованы для прокладки коммуникаций: систем вентиляции, энергоснабжения и подачи речной воды на реактор.
Таким образом, как и планировалось, в кротчайшие сроки в сердце Атамановского хребта были построены подземные помещения для ядерных реакторов, задачей которых было производство плутония (в связи с тем, что этот элемент отсутствует в природе, его необходимо получать с помощью облучения нейтронами урана-238). Помимо реакторов были построены ещё три завода – радиотехнический, химический и металлургический, а также вспомогательные службы: ремонтно-механические цеха, насосная станция, склады, бомбоубежища и прочие службы.
На поверхности земли были построены административный комплекс, лаборатории, депо, гаражи, резервные склады эксплуатационного оборудования и жилой посёлок. Строительство было сложным и беспрецедентным.
С 1956 года сверхсекретный объект № 815 был преобразован из населённого пункта в город Красноярск-26.
Основными проектировщиками постройки города были ленинградские архитекторы. Планировали они его как прекрасный образец правильной с точки зрения этого десятилетия неоклассики. Хорошее финансирование позволило застроить центральную часть Красноярска-26 типичными для эры домами. И как принадлежность к истории среди топонимов можно встретить многочисленные элементы, отсылающие к «северной столице», например проспект Ленинградский и множество магазинов с вывеской «Балтийский».
Горно-химический комбинат, как сказано было выше, впрочем, как и сам город, с самых первых дней строили преимущественно узники ГУЛАГа. Для этого был создан Полянский исправительно-трудовой лагерь, размещавшийся на территории Красноярска-26, причём просуществовал он вплоть до 1964 года. В составе ИТЛ было сформировано десять лагерных отделений по пять тысяч человек в каждом. В зависимости от поставленной высшим руководством ГУЛАГа задачи количество отделений менялось – одни ликвидировались, другие создавались, но состав отделений оставался всегда прежним. Вольнонаёмных было очень мало, в основном они стали появляться только в конце 50-х годов, да и то в малом количестве. Среди заключённых было много так называемых «врагов народа», осуждённых по политической статье того времени (ст. 58 УК). Их, находившихся на «строгаче» (строгом режиме), как правило, использовали при горнопроходческих работах по созданию подземных выработок горно-химического комбината, в которых должны были разместиться производства, связанные с работой реакторов и глубокой переработкой изотопов урана. Объём горнопроходческих работ был настолько огромен, что его можно было сравнить по объёму вынутой породы разве что с объёмом породы, вынутой при строительстве московского метро. Работа была грязная и опасная, так как бурение шпуров проводилось перфораторами с воздушной продувкой: пыль в забоях при бурении стояла неимоверная, попадая в лёгкие, она вызывала заболевание – силикоз, что означало практически смертный приговор. Большинство заключённых содержались на общем режиме, то есть допускалось расконвоирование – это означало, что они могли привлекаться к работам на низовом уровне: в административно-хозяйственной части и даже в аппарате ГУЛАГа. А вот политические заключенные этого были лишены, так как считались особо опасными наравне с преступниками, осуждёнными за убийства и прочие тяжкие преступления. Да и охраняли их строже, чем всех остальных. За отказ работать или другие нарушения лагерного режима для такой категории осуждённых предусматривалась целая система наказаний вплоть до пыток.