Нация. Плоды искушения. Том первый
Шрифт:
Посмотрев подозрительно на мужа и не говоря ни слова, Наталья тут же скрылась в комнате, и уже через минуту она несла полный комплект чистой выглаженной одежды. Не прошло и пятнадцати минут, как они дружно сидели за кухонным столом и, разговаривая, пили чай.
– Хотели с Лизой погулять, а там такое творится, – возбуждённо начала говорить Наталья. – Кругом одни военные. Говорят, чтобы все шли по домам, так как проходят учения – вот как тебе сказали, ночью… Мы пошли в школу, а там всех детей отправили домой. Правда, многие из них уже бегали на мост [8] ,
8
Мост в Припяти известен своей печальной историей. Во время аварии на Чернобыльской АЭС облако радионуклидов накрыло это место. Если верить историям бывших жителей, фон на мосту «смерти» достигал 600 рентген. Те, кто в день аварии наблюдал с моста, как горит разрушенный реактор – не выжили.
При этих словах Егор задумчиво посмотрел на жену. Он понял, что она совершенно ничего не знает о случившейся аварии.
– По пути зашли в магазин, – продолжала она, – а там уже другие разговоры: про какую-то ночную аварию на станции говорят, короче, даже не знаем, что и думать. Всем раздают какие-то таблетки, я побоялась даже их брать в руки – ну мало ли что, сам понимаешь. Все дороги залиты водой, каким-то белым раствором – это какой-то кошмар. Повсюду милиция, военные… такое ощущение, что у нас в городе военное положение. Они, конечно, никому и ничему не препятствуют, но они повсюду советуют, без всяких объяснений, чтобы в квартирах закрывали все окна и балконы. Мы пришли, конечно, всё закрыли…
– Молодец, что закрыла, – тихо, почти шёпотом, проговорил Егор, поглядев на жену.
В этот момент он вспомнил про совещание, что проходило ночью в бомбоубежище, где говорили о прибытии в город мобильного отряда механизированного полка Гражданской обороны Киевского военного округа.
– Это очень хорошо, – тихо проговорил Егор, как бы разговаривая с собой.
– Ты это о чём?
– Военные, я про военных… это всего лишь мобильный отряд Гражданской обороны.
– Да какой отряд! – удивилась жена. – Там сотни БТРов.
– Я что-то ничего не заметил.
– Это было днём, а сейчас уже вечер, может, и уехали… С тобой всё нормально? – спросила Наталья, глядя на мужа. – Какой-то ты странный сегодня.
– Со мной всё нормально, устал немного, это ничего, пройдёт.
– Почему так поздно? – тревожно спросила она, всё более пристально глядя на Егора. – Ты посмотри на время…
– Всё нормально. Не только я один не покидал станцию – там были все наши ребята.
Выдержав короткую паузу, он продолжил:
– Сегодняшний день был, наверное, самый длинный и тяжёлый из всех. – И, посмотрев устало на жену, произнёс: – Я думал, что ты всё уже знаешь…
– Да что я могу знать, Егор? – разводя руками, удивлённо проговорила Наталья.
– А ты что, даже телевизор не включала?
– Включала, но он не работает почему-то! Так же как не работает
– Отключено? – удивлённо спросил он. – Странно… Значит, завтра напишут во всех газетах… Но это будет завтра, а сегодня…
– Что сегодня?
– Надо готовиться к эвакуации, – неожиданно для себя выпалил Егор.
– Не поняла, к какой эвакуации? У нас что, началась война?
– К серьёзной, самой настоящей. Ты не пугайся – это всего лишь на пару дней, не больше.
В этот момент он прекрасно понимал, что эвакуация продлится не день и не два, и даже не неделю, а значительно больше.
«Ну зачем я обманываю её и себя, тем более что в этом «искусстве» я не так уж и силён, – мыслил он про себя, – надо бы сказать всё как есть, правду, хотя нет, только не сегодня. Хватит уже того, что я уже сказал».
– Егор, я не могу в это поверить… – она закрыла лицо руками.
– Да, ты права: в это трудно поверить, но ты должна была это услышать.
Глядя на мужа, она всё ещё не верила в то, что он говорит, во всяком случае, она всячески пыталась понять – где тут правда, а где ложь.
– Пока не знаю, – задумчиво сказал он, – но будет лучше, если ты уедешь с Лизой к родителям в Киев, а я… – здесь он прервался, о чём-то задумавшись, – как устроюсь, так вас сразу заберу.
– Егор, объясни сначала, что случилось? – требовательно настояла Наталья.
– Случилось то, чего не должно было случиться никогда: разрушен 4-й энергоблок, взорвался… ну, короче, всё плохо.
– Взорвался? Как взорвался? – в недоумении переспросила она. – И что это значит?
– Хиросима – вот что это значит, может, даже пострашнее. Я ничего не могу понять, понимаешь, всё было так надёжно и вдруг…
Не говоря больше ни слова, он посмотрел сначала на супругу, а потом на Лизу (этот взгляд говорил как о сожалении, так и о своей беспомощности) и с грустью добавил:
– Трудно, очень трудно что-либо придумать сейчас после всего того, что произошло.
– Вот оно что, – с каким-то ещё большим испугом произнесла Наталья. – Теперь мне понятно, почему в городе полно военных и всякой техники. Скажи, Егор, а как могло вообще такое случиться? У нас ведь в стране всё самое лучшее, передовое, мировое… Ты же сам мне говорил постоянно, что всё надёжно, что всякие аварии с «мирным атомом» исключены.
В разговоре её повышенные тона нарастали и нарастали, словно она пыталась кого-то разоблачить, прижать к стенке.
– И как же теперь нам жить со всем этим?
– Мне нечего тебе сказать… Я сам в шоке. Сейчас рано делать какие-то выводы. К тому же, пойми меня правильно, я не могу тебе всё сказать, понимаешь…
– Если мне не хочешь сказать, то скажи нашей дочери. Заодно скажи ей и то, что будет с нами…
– Перестань… Я понимаю твоё состояние… Ты думаешь, мне легче.
– Знаешь, что, – резко прервав мужа, проговорила она (Егору показалось в этот момент, что такой напористой жены он ещё не знал), – ты никогда не поймёшь состояние женщины, так же как я не пойму состояние мужчины – мы разные – вот в чём проблема.