Над хаосом
Шрифт:
Остров, как смог заключить Натан, разглядывая его в иллюминатор военного вертолета еще на подлете, был мили две-три в поперечнике и почти полностью зарос джунглями. Лишь с одной стороны золотился серп полоски пляжа и одиноко стоял пустой лодочный пирс, а за ним возвышались несколько светлых корпусов зданий. Сверху торчали трубы и антенны, а между зданиями расположились закрытые стеклянные переходы.
Сам комплекс состоял из нескольких соединенных корпусов, так что персонал мог, в принципе, вообще не выходить наружу и не соприкасаться с дикими джунглями. В центре располагалась небольшая электростанция, питавшая энергией все остальные сооружения, а рядом находился исследовательский корпус, который резиденты
Внутри Хьюстона было всего четыре «точки интереса», также имевшие имена собственные: Комната Марии, Декартовский театр, Солярис и бар «Кики-Буба». Комната Марии представляла собой небольшое помещение с тремя креслами для погружения в виртуальную реальность. Сами кресла могли бы сойти за зубоврачебные, если бы не сферические капсулы для головы и не обилие проводов, струившихся от этих сфер к полу и уходивших куда-то в недра здания. Выглядело это как самая настоящая гигеровская биомеханика, и Натан был очень рад, что ему не предстоит подключаться к этим машинам. Тут же находился и симулятор, с помощью которого планировалось взаимодействовать с ИИ напрямую и реализовывать проекты научной группы доктора Рамачандряна. Какие именно – Натан все еще был в неведении.
Декартовский театр был рядом, отделенный от Комнаты Марии прозрачной стеклянной панелью. Конечно, необходимости в таких мерах предосторожности не было, но строители комплекса, вероятно, об этом не знали. А может быть, ориентировались на фантастические фильмы, где рабочая зона лаборатории всегда отделена от управляющего центра толстым бронированным стеклом. Из Декартовского театра ученые наблюдали за тем, что творилось одновременно в скромной физической ипостаси Комнаты Марии и в эпических виртуальных пространствах, которые создавали компьютеры, работавшие над симуляцией. Для этого на стенах Театра были установлены огромные экраны.
Солярисом называли всю центральную часть исследовательского корпуса, своим стеклянным куполом охватывавшую и Театр, и Комнату вместе. Так что, строго говоря, Комната Марии и Декартовский театр были всего лишь зонами внутри исследовательского корпуса Солярис. Последним, но самым важным для некоторых участников проекта объектом тут был импровизированный бар под названием «Кики-Буба», о чем посетителя извещала соответствующая рукописная табличка. На ней, кстати, было упомянуто, что бар работает «от рассвета и до последнего Тома Тагеля». Бар представлял собой обыкновенную стойку с рядами разнообразных напитков и автоматом с закусками, довольно плохо сочетающуюся с общим минималистичным стилем лаборатории. Почему-то Натан сразу понял, что наличие бара было специальным требованием Томаса Тагеля, это было вполне в его стиле.
Натан прилетел на остров последним, отдельно от всех, его привезли на вертолете не говорившие по-английски китайцы в форме частной военной компании с нечитаемым названием. Никакой вводной информации он не получил и даже круг своих обязанностей представлял крайне условно.
– Как называется остров? – крикнул, пытаясь прорваться сквозь гул моторов, Натан, обращаясь к сидящему напротив с абсолютно непроницаемым лицом китайцу.
К его удивлению, тот понял вопрос и быстро ответил:
– Сейчас никак. Никого нет. Раньше был Аставьястата.
– Аставьястата? – повторил Натан. – Это санскрит?
– Не знаю. Местные называли.
– А куда они подевались?
– Не знаю. Уехали все.
Остров действительно был необитаем, а население Соляриса делилось на две неравные группы: ученых и обслуживающий персонал комплекса. Этот персонал занимался настройкой оборудования и ведением всего хозяйства, что вполне соответствовало его названию. Они все были китайцами, которые по-английски общались только
На данном этапе научная команда проекта состояла из пяти человек, включая самого доктора Рамачандряна. Из них Натан знал только Тома Тагеля и был шапочно знаком с антропологом Саулом Рипке (они пару раз пересекались на конференциях и, кажется, даже один раз были на каком-то фуршете), а остальные были для него темными лошадками.
Доктору Эркюлю Рамачандряну на вид было за шестьдесят, и выглядел он точно так же, как на фотографии из статьи о докторе Рамачандряне в Википедии. Грузный мужчина в сером старомодном костюме (не в том самом, что в Википедии, но примерно такого же стиля), с внушительной седой бородой и могучей, как у льва, шевелюрой. Он говорил низким голосом с сильным французским акцентом и часто появлялся с потухшей сигарой в руках. Его ассистентка Даниэла Дени была еще более незаурядным человеком. Когда доктор говорил, она обычно сидела или стояла рядом, замерев и выпрямив спину, не моргая и ловя каждое его слово, и было сразу понятно, что она готова убить даже за то, что доктора просто перебьют. «Печальное зрелище, такая степень жертвенности уже асексуальна», – сказал как-то по этому поводу Том Тагель.
Первое время Натан слонялся по комплексу как неприкаянный, потому что у него действительно не было никаких задач. Однако на третий день второй недели на него наконец обратил внимание сам «доктор Рама», как его тут все называли, и пригласил на весьма запоздалое собеседование. Они расположились в кабинете доктора, где-то на задворках Соляриса, и там был действительно вмонтированный в стену блок спутниковой связи. Даниэлы в комнате с ними не было.
– Он мог бы взломать все банковские коды мира за сутки, – благодушно сказал Рамачандрян, продолжая начатый в коридоре разговор и тяжело садясь в свое кресло. – Но в этом нет никакого практического смысла – мировая экономика после этого будет уничтожена. Но я не говорю, что мы ничего такого не делали, хе-хе, недостатка в финансировании у нас нет!
– Так ваша цель – создание сильного ИИ? – спросил Натан.
Доктор посмотрел на него как на умного не по годам ребенка.
– Вовсе нет, для нас это лишь средство. А цель – счастье человеческого рода и устойчивое развитие цивилизации, – сказал он, доставая коробку с сигарами. Он со щелчком открыл лакированную крышку и спросил Натана: – Курите?
– Нет, бросил уже давно, извините… – Натан помахал рукой перед своим носом, как будто разгоняя дым.
– Не возражаете в таком случае? – с легкой издевательской интонацией спросил Рамачандрян.
– Да, курите на здоровье, запах мне не мешает. И все-таки то, что вы обозначили как цель, – это слишком расплывчатые и общие понятия. Ими в истории часто прикрывали самые разные моти…
– Основа нашей программы – это два проекта, – уверенно перебил его Рамачандрян. – Они называются просто: проект «Хаос» и проект «Порядок».
– Очень интересно, расскажете про оба?
– Что вас больше интересует, хаос или порядок? – с улыбкой спросил Рамачандрян, окутываясь облаком сигарного дыма.