Над Кубанью. Книга вторая
Шрифт:
— Генералы пеши тронули, — сказал второй коновод, — зевка даешь.
Казак встрепенулся, подхлестнул плеткой лошадей и повел их трусцой.
— Не надо, — отмахнулся Деникин.
Казак ударил носком сапога строптивую кобылицу.
— Хай пеши, — бросил ои Брагину, садясь в седло, — им с пользою.
Брагин рысью переехал мост, минуя убитых солдат, разбросанных возле окопов и у домов. В одном из убитых есаул узнал пулеметчика, игравшего с ним в карты. Пулеметчик, солдат Кубинского полка, так и не дотянул до родной Черниговской
На площади, обрамленной домами и лавками, выстраивались взводы, велась перекличка. Победители возбужденно смеялись, делились эпизодами боя.
— Пленные, — сказал кто-то.
Прекратили разговоры. Новых врагов видели впервые. Это было притягивающе остро. Пленных вели под усиленным конвоем. Было странно видеть, что толпу полураздетых солдат сопровождают с винтовками наперевес их прежние командиры-офицеры.
Пленных остановили возле полукирпичной лавки, выходившей на площадь открытой дощатой галереей.
Прискакали два текинца. Они втиснулись в гущу пленных, бесцеремонно их перещупали, потом один из них ударил высокого солдата носком сапога; тот согнулся и опустился на землю. Текинец, оглядываясь, стащил с него сапоги, упираясь одной ногой в живот солдата.
— Мародеры, — тихо сказал Брагин, — головорезы.
Появился командир роты, полковник Кутепов, в лихо сдвинутой на затылок фуражке, с карабином, опущенным дулом книзу.
— Господа, кто желает?
Послышались вопросительные голоса.
— Их, — Кутепов указал стеком.
Из рядов вышло несколько офицеров. Они тушили папироски и прятали их в записные книжки. Потом зарядили винтовки.
— Краснокожие, — бравируя своей развязностью, но и как бы оправдываясь, сказал один из офицеров.
— А вы? — обратился Кутепов к Брагину. — Не желаете? Первое удовольствие, а?
Кутепов внимательно оглядел неизвестного еще ему человека. Казачий офицер — новость в его роте, и Кутепов не стал его сразу же расспрашивать: армия создавалась по неписаным законам, и в создании ее требовался такт, не предусмотренный никакими уставами.
Брагин хотел сказать о том, что он еще не определен, что он не их полка, не его роты. Кутепов уже на ходу слушал его запинающиеся отговорки.
— Ерунда, — отрывисто бросил он, — не здесь, так там. Не сегодня, так завтра.
Выстрелы раздавались в разных концах села. Село прочесывали. Везде пристреливали вот таких понурых, до белья раздетых людей. Появилось острое желание улизнуть.
— Меня, вероятно, ожидает Алексеев, — попробовал соврать есаул.
— Вы трусите? — Кутепов на минуту приостановился, взгляд его был отчуждающе жесток. — Кстати, где вы витали? Я что-то не замечал вас в атаке?
Брагин крепче сжал губы, демонстративно промолчал.
Среди пленных, беспорядочно построенных, Брагин неожиданно узнал Мостового. Егор стоял в кальсонах и несвежей холстинной рубахе. Ворот расстегнут, лицо землисто, худо, в кровоподтеках.
— Сука, — громко произнес он.
Кутепов улыбнулся.
Улыбка полковника говорила: «Привыкайте, вам не то еще придется услышать».
До Брагина уже дошли сплетни, что Марков и Кутепов — циники, а им не уступает Неженцев — любимец Корнилова.
Избегая взгляда Егора, Брагин зарядил винтовку.
— Вы своего? — шепнул ему стоявший рядом офицер, клацнув затвором. — А я вон того длинного возьму…
Кутепов стоял сбоку, небольшой, плотный, крутолобый, с жестким изгибом бровей. У него выхоленная бородка, широкие губы и подкрученные густые усы. Краткая команда. Беспорядочный залп. Друг на друга сырыми поленьями валились люди. Брагин выстрелил почти не целясь, увидел падающего Мостового: вытянутая, несги-бающаяся рука Егора лопатой врезалась в грязь, кисть скрылась, над ней смыкалась чуть подкрашенная лужица.
— Молодцы, — похвалил Кутепов, — проверьте.
«А вдруг он жив?» — трусливо подумал Брагин.
Сапоги скользили, есаул взмахнул винтовкой. Твердо, хруст, штык завяз. Затратив больше, чем надо, силы, дернул и чуть не упал. Будучи кавалеристом, он впервые работал штыком. Брагин устало зашагал обратно. Офицеры возвращались вне строя, рядом с ним Кутепов. Он курил.
— Так всегда, почин… — сказал Кутепов. — Привыкнете.
Кутепов панибратски протянул портсигар. Пальцы Брагина дрожали. Вот он прикурил и украдкой вытер свинченный штык, лязгнул хомутик. Офицеры грызли белые тыквенные семечки. Передавали только что полученное известие: со стороны Добровольческой армии убитых трое, большевики потеряли более полутысячи.
— Не считая вон тех, — добавил Кутепов, указывая на расстрелянных. — Становись!
Рота шла, как на параде, с той же песней, оскорблявшей память великого русского поэта:
…Их села и нивы за буйный набег Обрек он мечам и пожарам.
ГЛАВА XV
Первый бой был далеко не таким, каким представлял его Сенька в своих мечтах. Жилейский отряд почему-то спешили и разъединили. Мостовой с сыном попали в красногвардейскую роту, усиленную солдатами Кубинского полка.
В ожидании противника Сенька устроился за сырой осокоревой гнилушкой, оставленной почти у камыша.
Солдаты, выломав палки, с берега прощупывали дно реки.
— Ого! Вязко! Черт их сюда понесет…
Они притащили к реке соломы и устроились, как для ночлега.
Сюда, в огороды и сады, приходили бабы и детишки. Бабы называли красногвардейцев кормильцами, но сами их кормили молоком, салом, пышками.
Солдаты заигрывали с женщинами, громко смеялись, рассказывали всякие истории, где неизменно действовали поп, попадья, денщик и офицер.