Над тремя морями
Шрифт:
А спустя несколько дней по улицам Ростова с грохотом поползли немецкие танки, грузовики...
И вот незваные гости - немецкие солдаты во главе с офицером пожаловали в дом, где остановилась моя семья. Фашистская солдатня забрала из квартиры все сколько-нибудь стоящие вещи. Жена была озабочена тем, чтобы гитлеровцы не нашли орден Ленина. Тщательно спрятала его в нише стены.
Три дня хозяйничали в городе фашисты - грабили, расстреливали, угоняли в лагеря жителей. А на четвертый день с новой силой разгорелись жаркие бои за Ростов, и через сутки советские войска освободили город от фашистских захватчиков.
Взволнованная
– Помогите нам эвакуироваться на восток. Я - жена летчика-капитана. Он под Ленинградом воюет. А вот его орден Ленина...
Это, видно, подействовало. Офицер бросил взгляд на старшину подразделения, коротко приказал тому:
– Перебросьте на грузовике за Дон семью офицера-авиатора, награжденного орденом Ленина. Постарайтесь посадить в любой эшелон, следующий на восток.
Старшина оказался сноровистым и исполнительным. Провел грузовик по полуразрушенному мосту через Дон, довел его до Батайска и, наперекор всем трудностям, посадил моих домочадцев в переполненный вагон товарняка, отправляющегося в город Грозный.
Там, в Грозном, в августе 1941 года моя жена и услышала по радио Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым группе морских летчиков, первыми бомбивших столицу фашистской Германии - Берлин, присваивались звания Героев Советского Союза. Уловила она через репродуктор и мою фамилию и с нетерпением стала ждать, когда придут центральные газеты с этим Указом. И вот 14 августа жена увидела в "Правде" портреты награжденных авиаторов, среди которых и мой портрет. Это ее обрадовало и успокоило. Значит, я жив, продолжаю воевать. Валентина Ивановна через горвоенкомат узнала номер моей полевой почты, и наконец установилась наша с нею переписка. Вскоре жена с ребенком эвакуировалась из Грозного в Сталинабад, куда теперь благодаря заботам генерал-полковника авиации С. Ф. Жаворонкова мне предстояло съездить на несколько дней.
– Отправляйтесь к семье сегодня же, - сказал С. Ф. Жаворонков. - А на Север я позвоню, скажу, что предоставил вам краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам.
Он тут же вызвал адъютанта, приказав тому срочно оформить отпускной билет и проездные документы в Сталинабад.
И вот я, словно на крыльях, лечу на вокзал. Все мысли теперь о жене и сыне. Скорей бы повидать их!
В купейном вагоне пассажирского поезда - невероятная жара, а на мне шерстяные брюки и такой же синего цвета морской китель. Ведь я собирался на ледовый Север, а еду под палящее солнце Средней Азии. Изнывая несколько суток от жары, наконец добрался до Ташкента. Сошел с поезда и направился в аэропорт. Начальник аэропорта вошел в мое положение и первым же самолетом отправил меня в Сталинабад. Тут я воспрянул духом. Лететь - это по мне.
И вот я - в столице Таджикистана. Ищу нужный дом, но никак не могу найти. Между двумя домами, среди которых должен бы быть тот, что мне нужен, стоит № деревянный щитовой дом казарменного типа. Номера на нем нет. Да это и не жилой дом, школа. В раздумье остановился у подъезда. Соображаю, где может быть этот дом? И тут увидел на улице мальчика, белокурого, лет четырех. Всматриваюсь в его лицо и думаю: а ведь и мой Борис сейчас такого возраста. Вспоминаю по письмам жены приметы нашего Бори. А не он ли
– Ну, как тебя зовут, дружок?
– Боря.
Пока я справлялся с охватившим меня волнением, мальчик еще более твердо сказал:
– Боря Хохлов.
– Хорошо, Боря Хохлов, - говорю я и беру мальчика на руки. - А где твой папа?
– Мой папа - морской летчик... Герой Советского Союза, - четко выговаривает мальчик. - Он бьет фашистов.
– Правильно, Боря. Это я твой папа. Вот приехал повидать тебя. Пойдем-ка к маме и бабушке.
Мальчик испытующе посмотрел на меня и обвил мою шею своими ручонками.
– Папа! Мой папа приехал, - повторял он. А у меня слезы застилали глаза, к горлу подкатывал комок.
Мы вошли в подъезд дома.
– Ну, Боря, показывай, которая наша комната, - попросил я, когда мы вошли в длинный коридор с множеством дверей по обе стены.
– Туда... Дальше... Во-он та дверь. Видишь? - щебетал на моих руках мальчик, увлекая меня, вперед.
На нас были устремлены удивленные взгляды женщин и детей, выходивших из своих комнат. И Боря торжествующе объяснял всем своим соседям, что к нему приехал папа.
В комнате, в которую мы вошли, стояли две солдатские кровати, перевернутый кверху дном большой фанерный ящик, накрытый белой простыней, он заменял стол. В углу громоздилась кирпичная печь, возле которой сидела мать жены. Увидев меня, она всплеснула руками, стала утирать слезы. Заметив, что я разглядываю печь, старушка с горечью сказала:
– Печка-то у нас большая, дров берет много, а тепла зимой от нее нет, да и где достать столько дров? Вот так и живем: летом в большой жаре, зимой - в холоде.
Тут пришла жена, и нашей общей радости не было границ. Звенел, не умолкая, Боря:
– Мама! Бабушка! Это я привел домой нашего папу!..
Под вечер у нас появились журналисты из газеты "Коммунист Таджикистана" - каким-то образом они прослышали о моем приезде, - стали расспрашивать меня о фронтовых делах. И об этом на следующий день рассказали на страницах газеты. Интервью сопровождалось моим портретом.
Я получил приглашение побывать в городском комитете партии. Там рассказал работникам аппарата и о первых полетах советских авиаторов на Берлин, и о прорыве блокады Ленинграда, и об освобождении Севастополя...
По просьбе горкома партии я побывал на нескольких предприятиях города, выступая перед рабочими. Приглашений посетить другие заводы и фабрики было много, но времени до отъезда оставалось мало.
Всей семьей мы отправились в обратный путь.
В Москве, едва успев разместить жену и сына у своих родителей, я поспешил к новому месту службы.
День 30 июня 1944 года я встретил в Мурманске. Собственно, в эту пору года здесь нет разницы между днем и ночью. Круглые сутки светит солнце, не зная ни восхода, ни заката. В ярких его лучах серебрится ровная гладь Кольского залива. В морском порту замечаю из машины, следующей через город, большое количество транспортов. Полным ходом идет разгрузка. На причалы выгружаются самолеты, орудия, тягачи, другая военная техника. Другие транспорты загружаются рыбой, промышленным сырьем. На рейде под парами боевые корабли, а в небе барражируют истребители.