Надежда патриарха
Шрифт:
Я сидел в зале заседаний госпиталя, потирая колено и радуясь, что оно снова болит.
Ну, и что их там, в этом аду Господнем, задерживает? Связь должна быть вот-вот установлена.
– Джеренс?
Ответа не последовало. Я вытер вспотевшие ладони.
«Галактика». Я постарался погасить ее образ перед моим мысленным взором. Наш великолепный новый корабль, с богато отделанными сверкающими коридорами, элегантными каютами для пассажиров. Неутомимый интендант и его служки, выполняющие все пожелания клиентов. Учтивые молодые гардемарины, спешащие по своим делам
И на сверкающем капитанском мостике – раковая опухоль, распространяющая метастазы и проникающая в горячо любимый мною Флот.
И хуже всего было то, что я получал об этом предупреждения. Робби Боланд говорил мне, что с Флотом творится неладное. И Хазен говорил. Даже Дерек. Но в своем упоении Генсековской властью я все это игнорировал.
У меня под носом преданных нам адмиралов заменяли нужными людьми. Дубровик был ранен и убран с дороги. Потом Маккей. Напрасно я спрашивал Бранстэда, на самом ли деле это несчастный случай. И никакого расследования я не провел.
Не желая сталкиваться с вызывающими тошноту политиканами, я не занялся ни вставшим в оппозицию Адмиралтейством, ни политизированными офицерами, ни глупостью при сооружении «Галактики», ни прекращением строительства новых кораблей.
Я оставил их наедине с собственными страхами и проблемами.
Из-за моей самоуверенной слепоты поднялось восстание.
Если я оставлю клинику, то рискую навсегда остаться парализованным. И ни в коем случае не смогу вернуться на Землю, чтобы руководить ответными действиями моего правительства.
Хотя какая разница? Будь у меня больше подвижности – что бы я смог сделать?
Уйти в отставку. Принять последствия моей глупости.
Нет. Пока нет.
Я доиграю эту пьесу до конца.
У меня не было времени писать свою речь. Я собирался говорить без всяких шпаргалок. Попрошу мир о помощи, попрошу о времени для разрешения кризиса. Призову к терпению. Это было все, что я мог сделать.
Шестнадцать тридцать. На линии связи с Ротондой – тишина.
Напротив меня в зале заседаний, вне поля зрения голографокамер, сидят Арлина, Дерек, Майкл и два серьезных молодых человека в серой униформе. Ансельм вернулся с базы Лунаполиса должным образом одетый. Если он и был возмущен насильственным возвращением в детство, то никак этого не показывал. Возможно, государственный переворот заставил его забыть обо всем. Он сказал, что при получении новой униформы на базе не заметил ничего необычного. Интересно.
Я посмотрел на голографокамеры. Я был одним из немногих среди общественных деятелей, кто ненавидел съемки и редко в них участвовал.
Господи, где же Бранстэд? Было уже без пятнадцати пять. Если ждать слишком долго, линию может занять Валера.
– Вы на месте, господин Генеральный секретарь? Я подскочил на стуле:
– Да.
– Прошу прощения, но ситуация осложнилась… Люди Валера требуют ваш офис. Я тяну резину. Видеть вас не могу. Только аудиосвязь.
– Дерек!
Он
– Позвольте-ка мне, сэр, – отстранил Дерека Бевин. Мальчик защелкал клавишами. Через мгновение установилась полная видеосвязь.
– Сэр, Валера в эфире! – сказал Джеренс.
– Можем мы его отключить?
– Сомневаюсь, что работники сети нам это позволят. Я вскипел от ярости:
– Сразу, как только он закончит!
– Хорошо.
Валера напыщенно разглагольствовал о моей трагической гибели и о том, что надо предотвратить подобное в будущем. О моем не правильном идеализме.
Он возносил хвалы патриотизму Флота. Я не переставая ругался, пока не подошла Арлина и не взяла меня за руку.
Сенат и Ассамблея заседали как раз в тот момент, когда Валера говорил. Через несколько мгновений они смогут, голос за голосом, навсегда похоронить экологические законы. А потом Валера благополучно продолжит свое выступление.
Он не оставлял мне времени для раздумий. До того как я успею воззвать к общественному мнению, все будет потеряно.
Экран погас.
Сбитый с толку, я забыл, о чем хотел сказать.
– Сейчас, господин Генеральный секретарь. Вы будете в эфире через три… две…
Я пригладил волосы, поправил галстук.
– Один… Давайте!
– Я – Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Сифорт. Я не был ранен во время варварской атаки, которая разрушила мой дом. Я обращаюсь к вам сегодня из надежного места, которое не будет раскрыто, и призываю верные Объединенным Нациям силы подавить восстание капитана Улисса Стангера с корабля «Галактика».
Этого было недостаточно, и я понимал это. Через несколько мгновений, отрекшись от нашего законодательства, Сенат и Ассамблея признают правомочность государственного переворота Стангера.
Оставалось только немыслимое.
Да будет так.
– Руководствуясь Уставом Объединенных Наций, Божьей милостью, я объявляю военное положение. Действие Устава ООН повсюду на Земле, в Лунаполисе, на околоземной станции и всех колониях Солнечной системы, космических кораблях и станциях приостанавливается.
Мои слова разносились по тишине клиники.
– Сенат и Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций распускаются. Все указы, распоряжения, законы и декреты, изданные с этого времени, я объявляю не имеющими юридической силы. С этого момента я, Николас Эвин Сифорт, беру на себя всю полноту власти на Земле и в других мирах.
Часть третья
Октябрь, год 2241-й от рождества Христова
17
Чисно Валера был неуловим.
Дерек занялся клиникой. Будучи по натуре властным человеком, он подчинил себе администратора и отменил все его распоряжения. Сотрудники, которые не знали о моем присутствии в клинике – то есть большинство, – были отправлены по домам. Бевина с Ансельмом Дерек поставил у наружного входа, вооружив их моим горячо любимым лазером. Другой такой же оставался у Арлины.