Надежда Тальконы
Шрифт:
— Да.
— И, действительно, после того, как ты, по воле Небесного Воина принимала любого желающего, ты понесла?
Зычный, четко выговаривающий каждое слово, очередного унизительного вопроса, голос служителя слышали все. Это было неслыханно и больше всего напоминало открытый плевок в лицо.
Надежда не выдала себя ничем, кроме резко стиснутых, побелевших на костяшках кулаков, ногтями в ладони, и ответила, почти не сбившись со спокойной интонации.
— Да.
В зале зашушукались, прокатилась волна ропота.
— И в должный срок супруга Небесного Воина родила здоровое дитя?
— Да!
— Сегодня по срокам
По залу прокатилась еще одна, более сильная волна явного глухого ропота, и Надежда не выдержала.
Она резко выбросила вперед, на уровень лица, руки с раскрытыми ладонями и, не разжимая зубов, коротко рыкнула:
— На колени!
Вся троица, не сумев подавить неожиданного резкого импульса внешнего воздействия, одновременно рухнула перед ней на колени.
— Я позволяла вам оскорблять себя, — четкий тон ее раздельно произносимых слов был ледяным, — но никак не Защитницу. Вы двое, встаньте, — повелевающе показала она левой рукой. — И поднимите это убожество, позволившее себе разевать здесь непристойным образом свой поганый рот.
И обратилась непосредственно к виновнику скандала, невнятно мычащему и безвольно обвисающему на руках своих спутников.
— Слышишь, ты? Запомни! Самостоятельно передвигаться и говорить, сможешь только после того, как покаешься в храме Защитницы во время воскресной службы. А теперь, — довольно ядовитая ухмылка тронула ее губы. — Не соизволят ли верноподданные служители Небесного Воина немедленно покинуть стены этого зала? Я получила нужную информацию и больше не желаю вас видеть здесь.
И, неторопливо развернувшись, проследовала к своему месту.
Надежда до боли стиснула запястье Алланта, и он почувствовал, как ее колотит нервная дрожь, не показываемая на людях.
Вызов, а тем более выраженный в такой открытой и враждебной форме следовало принимать, и правительственный люфтер взял курс на Запад к горам.
Храм Тысячи Ступеней, лишь фасадом выдающийся из скалы, выглядел сурово и неприступно. Каждая из ступеней крутой лестницы, также как и Храм вырубленной в естественной скале, олицетворяла один из постоянно окружающих человека соблазнов, и преодолевать ее, по правилам Верования в Небесного Воина, следовало пешком и непременно с молитвами покаяния. Надежда в своих силах не сомневалась, а молиться здесь не собиралась, но прежде, чем начать подъем, она повернулась к своему окружению и приказала охранникам по двое взять под опеку Альгиду и Вилду.
— Неважно как, — сказала она, но они должны дойти до Храма, не очень от меня отставая, и в более-менее приличном виде. Если потребуется — понесете. — И обратилась к Найсу, пожелавшему, несмотря на ее протесты, лично сопровождать ее к Храму. — Праки Найс, я категорически запрещаю Вам этот подъем. Такие упражнения отнюдь не для вашего сердца. Поверьте, вряд ли у меня там будет время отвлекаться на Вас. Да еще неизвестно, что они там для нас припасли, возможно, не останется и сил, чтобы оказывать Вам помощь, поэтому я приказываю Вам и очень по-человечески прошу,
И Найс подчинился.
Вилда передала девочку на руки Иркету, и подъем начался.
Прихожане и служители ожидали их на площадке вне Храма. И очень многие злорадно жаждали посмотреть, какой жалкий, измученный вид будет у Посланницы Защитницы, пусть вынужденно, но все-таки пришедшей к Храму Небесного Воина. Если бы они знали уровень нагрузок на ежедневных джанерских тренировках, они бы так не обольщались.
Перед последним лестничным пролетом Надежда приказала Иркету отпустить Альдену, и девочка преодолела эти пятнадцать отполированных тысячами ног каменных ступеней вполне самостоятельно. И первая предстала перед поклонниками Небесного Воина, румяная, с разметавшимися по плечам черными кудряшками, перехваченными ярко-синей лентой, такой же, как ее глаза и поясок на белом платьице — символ принадлежности к императорскому роду и к Защитнице. Надежда уверенно ступала на шаг позади дочери в парадном, тоже белое с синим, одеянии, в полном комплекте украшений, тех самых, сделанных для коронации. И по ее виду вовсе нельзя было предположить, что она только что преодолела такой подъем, даже с ровного дыхания не сбилась, лишь чуть разрумянилась. Она обвела взглядом присутствующих, пытаясь вычислить настоятеля Храма и его приближенных. И обреченно высмотрела репортера с камерой. Хорошо, хоть только одного. — Вы хотели видеть здесь сегодня мою дочь? Она перед вами.
Толпа в черных и темно-фиолетовых одеждах налегла ближе, тесный круг сомкнулся. Вперед с трудом протиснулся один из служителей и возвестил, глядя исподлобья:
— Пройдите под своды Главного Храма. Познайте могущество Небесного Воина! Его Власть бесгранична, а гнев страшен.
Он величественно простер левую руку, приглашая следовать за ним под темную, грубовато вырубленную арку.
Альдена, всхлипнув, растерянно огляделась, прижалась к матери, сразу же дернув ее за руку:
— Пойдем отсюда! Здесь плохо! Дяденьки плохие. — Получилось по-детски громко — услышали слишком многие.
Надежда присела около дочери на корточки — глаза в глаза.
— Не бойся. Я здесь. И присмотрись, не все же дяденьки плохие!
— Все!
— Неправда. Так не бывает. И мы пришли совсем не к плохим дяденькам, а в этот Храм.
— Он мертвый!
Немедленная волна возмущенного ропота прокатилась по толпе.
— Ну и что! Он не похож на Храмы Защитницы, но посмотри, он по-своему, красив. И он был живым. Его строили не для смерти.
— Он мертвый!
— Допустим. Тогда попробуй просто послушать Храм. Не обращай на дяденек никакого внимания, будто мы с тобой здесь одни.
— А Вилда? А Иркет? — чуть не плача, перебила ее девочка.
— Ну, конечно, оглянись, они всегда с тобой, маленькая. Успокойся и просто послушай сам Храм. Помнишь — мы слушали твою комнату? Но для этого нам нужно войти внутрь. Круг разомкнулся узким проходом, чтобы пропустить их. — Она, взяв девочку за руку, торжествено ввела ее в распахнутые двери.
Первое ощущение, возникшее у Надежды под полукруглыми темными сводами чужого Храма — гнетущая пустота и брошенность. Это, несмотря на толпящихся внутри многочисленных поклонников чужой враждебной веры. Похоже, Альдена оказалась права. Лишившись своего небесного покровителя Храм, действительно, умер.