Надежный тыл
Шрифт:
— А жена что? Видела её? — продолжала спрашивать цыганка, её голос был полон любопытства.
Алина сделала небольшой глоток кофе и медленно поставила чашку обратно на блюдце, словно намеренно затягивала паузу.
— Да, пару раз. Ничего такая бабёнка — 45+. Только вот… глупая она. Дурная, — Алина усмехнулась, поджав губы. — Из серии домашних клуш, забывших, что мир не стоит на месте.
Мир вокруг меня будто покачнулся. Эти слова были как пощёчина, так безжалостно брошенная в лицо незнакомой женщине. Да, не мне, но кому-то весьма похожему на меня. Злость и ярость
— Ладно, девчонки, — поднялась маленькая сволочь, — мне пора… завтра вылет рано. Надо успеть вещи собрать. Пожелайте мне удачи!
— Удачи, Алинка, — почти хором ответили её подруги, смеясь.
— Да она тебе и не нужна, — добавила цыганка, одарив её хитрой улыбкой. — Ты сама себе всё обеспечишь. Твои работы — верх совершенства! А твой мужик…. мммм
— Это точно, — отозвалась Алина, бросив взгляд на свои спутниц и выскальзывая из кафе. Её голос был лёгким, но в нём сквозила уверенность, которая резала слух.
Она накинула шарф, подняла сумку и уверенным шагом пошла к выходу из кафе, оставив за собой только звонок дверного колокольчика и запах духов.
Я медленно выдохнула, осознавая, что всё это время едва не дышала. Лика, напротив, уже не скрывала своего негодования:
— Ну что, Ань? Ты слышала это?
Я кивнула, но слов не находилось. Каждое слово Алины, её смех, её походка — всё будто осталось в воздухе, пропитало пространство.
— Эта девица не просто молодая карьеристка, — продолжила Лика, прищурившись, как хищник, высматривающий добычу. — Она настоящая стерва. Ты видела, как она смотрела? Как будто уже считает себя хозяйкой всего.
— Видела, — сухо ответила я, ощущая, как внутри нарастает глухой комок гнева. — Носит же земля таких. Сочувствую той женщине, на чьего мужа она нацелилась.
— Алина! — внезапно окликнула ту Зоя, уже у самого выхода, — привези мне из Милана шарфик!
«Из Милана?!!» — эти слова пронзили меня точно молния.
— Обязательно! — рассмеялась сучка.
Лика смотрела на меня внимательно.
— Ты…. Уверенна… что Даниил ее уволил?
Я вздрогнула, как от удара.
— Лик, в России не один и не два ювелирных дома, и все они заявляются на международные конкурсы! Она при мне заявление писала, а Даниил, сама знаешь, не из тех, кто прогибается. Но… кто-то пригрел змею.
Слова прозвучали уверенно, и в груди стало полегче. Я слишком хорошо знала Даниила. Слишком. Он человек принципов, человек, который никогда не ставит под сомнение свои решения. Тем более, что он и сам не раз и не два предлагал мне полететь с ним. А эта… ну что ж, пусть строит свою карьеру там, где ей позволят.
Надо будет потом узнать, у кого она теперь работает. Предупредить хоть, что ли. Человек, способный на такие слова и такую уверенность, может испортить жизнь кому угодно.
Я сделала глубокий вдох, стараясь не показывать, насколько меня задела ситуация. Лика всё ещё смотрела на меня, но, кажется, не собиралась продолжать разговор.
— Ну что? — наконец спросила она, нарушая тишину. — И что теперь?
— Ничего, — ответила я, бросив
Но где-то в глубине души всё ещё оставался неприятный осадок. Неприятный и липкий, как ощущение, что что-то важное ускользает из твоих рук. И это «потом» теперь не отпускало.
2. Анна
Вечером Даниил вернулся домой поздно, впрочем, рано я его и не ждала — перед ответственными мероприятиями он всегда задерживался на работе, желая удостовериться, что все под полным контролем. Кира весь вечер провела болтая по телефону с подругой, а Боря позвонил и сообщил, что ночевать останется у друзей. Поэтому вечер я коротала одна, с новым романом, забравшись с ногами на любимый диван.
Наш дом я холила и лелеяла все эти 25 лет брака с Даней. Это было мое гнездо, мое убежище, моя крепость. Моя и моей семьи. Правда последнее время Кира стала заметно отдаляться от меня — ничего не поделаешь — переходный возраст. Зато Борис — моя надежда и опора. Он учился в престижном вузе на дизайнера и, как говорили хором преподаватели, подавал большие надежды. Однако сердце мое было не на покое — Даниил наотрез отказался брать нашего сына на работу к себе, мотивируя тем, что в его компании непрофессионалов не потерпят.
— Он ещё не готов, — сказал мне Даниил однажды, даже не взглянув в мою сторону.
Мне казалось это странным. Он часто брал к себе студентов, порой даже таких, кто только начинал разбираться в основах дизайна. Но к Борису у него всегда были особенные, завышенные требования.
Около десяти вечера услышала, как к дому подъезжает машина, как открываются ворота. Через несколько минут открылась входная дверь, впуская мужа домой.
Как и всегда, я невольно залюбовалась Даниилом. Даже в свои 48 он выглядел потрясающе. Высокий, подтянутый, широкоплечий. В светло-русых волосах уже проглядывала седина, но она только подчёркивала его харизматичность, добавляя зрелого шарма. Его лицо — с чёткими линиями скул и едва заметными морщинами у глаз — было таким знакомым.
А вот холодно-карие глаза, которые я знала до мельчайших оттенков, смотрели всегда сдержанно и пронзительно. Мой муж особой эмоциональностью никогда не отличался, предпочитая держать всё в себе, но его глаза часто говорили лучше всяких слов. Сейчас в них была усталость.
— Привет, — поздоровалась я, откладывая книгу в сторону.
Он ответил коротким кивком и снял пальто, повесив его на плечики у двери. Подойдя ближе, он наклонился, чтобы оставить сумку на консольный столик, а затем поцеловал меня в щёку. Поцелуй был быстрым, почти машинальным, но всё равно тёплым.
— Как прошёл день? — спросила я, наблюдая за ним.
— Нормально, — ответил он. А после упал в кресло. — Устал. Ань, я сейчас спать — завтра вылет рано.
— Один летишь? — как бы ненароком спросила я.
Даниил, кажется, не сразу уловил мой вопрос. Он посмотрел на меня с лёгким недоумением, затем пожал плечами:
— Нет. И ты это знаешь. — Его тон был нейтральным, но каким-то отчуждённым. — Летит вся команда дизайнеров, как обычно.
Я кивнула, стараясь выглядеть спокойной.