Надлом
Шрифт:
Я отодвигаюсь — просто на всякий случай, даже несмотря на слова Джо, что он не реагирует
на полукровок. Хай кладёт его обратно в карман.
До этого момента я думала, что мы гуляем совершенно бесцельно, но, спустившись вниз на
несколько лестничных пролетов, мы оказываемся глубоко под землёй. Когда мы подходим к
современной бронированной двери, меня уже трясёт от любопытства.
— Где мы? — спрашиваю я.
На лице Хая снова появляется очаровательная,
— Это совершенно секретно.
Он не пытается скрыть табло безопасности, когда вводит «код». Возможно потому, что кодом
безопасности является его же собственная кровь из пальца.
— Кровь тамплиера, — объясняет он. Наверное, решил, что, в отличие от PIN-кода, это я
украсть не могу.
Глупец.
Дверь открывается со щелчком и шипением. Хай толкает её, и я вижу, что шириной она почти
в целый фут и сделана из твёрдой стали. Обычно такие двери стоят в банковских хранилищах.
Внутри оказывается совершенно не то, что я ожидала, хотя я не уверена, что на самом деле ожидала.
У меня очень небольшой опыт общения с секретными обществами по борьбе с демонами.
Это музей, длинный и узкий, заполненный закрытыми книжными шкафами и стеклянными
ящиками. Блестящий деревянный пол, стены, окрашенные в тускло-серые и ржаво-оранжевые цвета.
Самое милое место, которое я видела в этой прогнившей школе. Хай указывает на библиотеку
51
гримуаров — дюжину очень древних книг разных форм и размеров. Несколько шкафов заполняет
коллекция побольше — книги по истории тамплиеров.
В стеклянных ящиках представлены артефакты. Каждый из них сопровождает маленькая
бирка, на которой написано что-то вроде «Осколок креста» и «Кусочек савана», а рядом добавлено,
как это можно использовать, например: «Для создания священных клинков», «Вода на счастье»,
«Для изгнания демонов».
Хай кивает в сторону множества пустых ящиков.
— Карта Маяков.
Я читаю бирку.
— Череп святого Кристофера?
— Да, он очень крутой. Он работает, как iPad, постоянно подключённый к Google Earth.
— Не считая того, что это череп.
— Ага.
У меня внезапно появляется идея.
— Стив Джобс, Ларри Пейдж и Сергей Брин — маяки? — Это основатели «Apple» и
«Google».
Хай только улыбается.
Мы идём дальше, разглядывая остальные реликвии. Здесь больше дюжины ящиков, и хотя
большинство из них пусты, на них всё равно есть бирки. Я могу только предполагать, как выглядят
реликвии, которые сейчас где-то используются. Хай останавливается около
несколькими фимиамами и ещё дюжиной пустых отверстий. Замок уже открыт. Хай достаёт из
кармана свой артефакт, кладёт его в ящик и закрывает.
«Фимиамы Сан-Джованни», — значится на табличке, а чуть ниже приписано: «Чувствуют
демонов».
— Взял его прошлой ночью, — объясняет Хай.
В другом ящике нет ничего кроме крошечной пробирки. «Яд для демонов», — написано ниже.
Не знаю, что это, но я обхожу это стороной.
Комната наполнена множеством приспособлений по нахождению и убийству демонов. По-
моему, прекрасное место для того, чтобы устроить тут пожар и нафиг уничтожить всю эту
ерундистику. Я замечаю свисающий с потолка спринклер.
Хм. Возможно, взрыв подойдёт больше.
Со всех сторон комнаты расположены ровные, гладкие, закрытые двери. И только одна из них
сильно отличается ото всех — огромная, деревянная, покрытая хитрой резьбой.
— Куда ведёт эта дверь? — спрашиваю я, и легкомыслие исчезает с лица Хая. Я даже не
знала, что он может выглядеть таким серьёзным. Не произнеся ничего в ответ, он распахивает дверь.
Она ведёт в тёмный длинный коридор, наполненный только неестественно серебряным
светом. Свечи будто разбросаны по коридору, уходящему в бесконечность. Такое ощущение, что в
туннель поместили кусочек ночного неба — чернильной бесконечной темноты, усеянной
серебряными огоньками.
Вскоре глаза привыкают, и я вижу, что все свечи стоят на полочке около изображений.
Каждая свеча установлена напротив портрета с серебряной табличкой, где написаны имя и дата. Я
соединяю всё вместе.
Я стою в усыпальнице тамплиеров.
Вокруг каждого большого портрета расположена серия снимков поменьше: это фотографии со
свадьбы, пикников, танцев, фото детей. Снимки, запечатлевшие лучшие моменты их жизни. Также
здесь лежат письма (одни написаны очень изящным почерком, другие — детскими каракулями),
медали, плюшевые медведи, детские рисунки. Частички прерванных жизней. Некоторые цветы уже
совсем завяли, а какие-то ещё свежи — видно, что их принесли совсем недавно. Лоскутное одеяло из
воспоминаний длиною в вечность.
Когда я умру, для моей могилы не найдётся ничего подобного. Никому ненужные тела всё
ещё используют в научных интересах? Иронично, но неудивительно, что я могу принести больше
пользы, будучи мертвой, нежели живой.
52