Надломленные оковы
Шрифт:
— Я пойду пешком.
Та открыла рот, чтобы что-то ответить, но потом махнула рукой и кивнула.
Разумеется, легче всего было бы вразумить глупую тварь и, пусть не очень удобно, но всё-таки поехать в седле. Но у Нриза имелись свои планы. В отличие от Жорефа, расстаться с которым мешала воля Хозяина, с Кенирой его не связывало вообще ничего. Да, отдай она приказ — и его пришлось бы исполнить, но, если бы Нриз где-то затерялся по дороге, поделать бы ничего не смогла. Выжить пару дней в лесу с котелком мясной каши сложной задачей не являлось, а абсолютная память позволяла легко ориентироваться и не терять направления. Поэтому, стоило Рахару начать перелезать очередной овраг,
Увы, как и обычно в его жизни, жестокая реальность тут же разбила все такие чудесные планы. Стоило сделать шаг в сторону, попытавшись исчезнуть в изгибах оврага, как виски тут же скрутила дикая боль, а сердце бешено заколотилось. Таким образом Нриз узнал на собственной шкуре, что передача Поводка не отменяет приказы предыдущих владельцев, и что приказ Жорефа «следовать за Кенирой и помогать ей добраться до границы» в силе до сих пор. Несмотря на то, что формулировка «помочь» являлась весьма расплывчатой и её было несложно обойти, но распоряжение «следовать» все возможности побега начисто отсекало.
— У тебя всё в порядке? — раздался взволнованный голос Кениры.
Она спешилась и склонилась над краем оврага, протягивая руку. Нриз проворчал что-то невразумительное и выбрался наверх сам. Подобная участливость была даже хуже жадной практичности Жорефа, в эти моменты Нриз готов был её ударить, если бы позволили установки рабского ярма.
Но вскоре месть, о которой так мечтал Нриз, пришла сама. Причём, с самой неожиданной стороны.
Рахар окончательно оправился от контузии, так успешно обеспеченной черенком от лопаты. И тот нрав, за который его так ненавидел Нриз, решил проявить вновь — на этот по отношению к текущему владельцу.
Он отказывался следовать в нужном направлении, отвлекался на любые звуки и движения. Вламывался в заросли приглянувшихся кустов, чтобы полакомиться ветками и ягодами. В одному ему ведомых местах зарывался мордой в землю, чтобы выкопать и съесть какие-то коренья, либо перекусывал трухлявые брёвна, а затем слизывал длинным языком насекомых и личинок. Он гонялся за лесной живностью — от небольших четырёхухих ланей, до крупных длинных грызунов, которые в местной экосистеме заменяли зайцев. Все попытки Кениры заставить Рахара форсировать глубокий ручей закончились крахом, да и взбираться на не слишком крутой холм он категорически отказался.
Несмотря на то, что Рахар следовал отнюдь не в заданном направлении, он всё же двигался, причём, довольно споро. И кому, как не Нризу было знать, какие расстояния запросто может покрыть непослушная собака, и как далеко она затащит несчастного хозяина? Как и Бенни, бывший пёс Нриза, Рахар двигался по непредсказуемой траектории. Как и за Бенни, за ним было трудно, почти невозможно поспеть. И если на прогулках мерзкую псину можно было взять на поводок и оттащить прочь, то с тигилаша, весящим в пять, а то и больше раз, чем сам Нриз, такой трюк бы не получился — наоборот, Рахар потащил бы его самого. Если бы не рваная траектория и частая смена направлений, Нриз бы окончательно отстал. Но и так приходилось идти максимально быстрым шагом, время от времени переходя на бег. Лёгкие разрывались, в ушах оглушительными барабанами колотил пульс, а котелок, крепко зажатый в руках, с пройдённым расстоянием становился всё тяжелее и тяжелее.
Наблюдая за безуспешными попытками Кениры принудить зверя к послушанию, Нриз вспомнил свои первые дни уборки в загоне и наконец, понял, почему так веселились Куршал и Гаратан. Вот только ему было совсем не до смеха. Виной тому являлись отнюдь не горящие лёгкие, сведённые судорогами ноги и отваливающиеся руки.
Перспектива остаться в лесной чащобе
К счастью, от необходимости принятия немедленного решения его избавили подступившие сумерки. Кенира выбрала удобную ложбинку между двумя деревьями, резкими окриками загнала туда Рахара, поинтересовалась самочувствием Нриза и попросила помочь обустроить лагерь. Нриз чувствовал, что её просьба является именно просьбой и силы приказа не имеет. Но всё равно сделал вид, что подчиняется — нечего рабовладельцу знать пределы власти над своим рабом. Они нагребли две кучи листьев посуше, натаскали валежника, чтобы обустроить некое подобие кроватей.
Пока Рахар пасся, объедая листву на окрестном кустарнике и демонстрируя свою всеядность, Нриз тоже решил перекусить. Он снял крышку с котелка и взял в руки поварёшку. И пока Кенира давилась какими-то галетами, запивая водой из фляги, заново наполненной из протекающего неподалёку ручья, Нриз набивал брюхо недоваренной кашей.
А затем, ёрзая от впивающихся в бока веток, Нриз провалился в неглубокий беспокойный сон.
***
С каждым днём на звероферме Жорефа сердце всё больше и больше наполнялось отчаянием. Я понял, что с положением рабовладельца Жореф уже свыкся и даже начал находить в нём свои выгоды. Он стал использовать Нриза как для грязного труда в загонах, так и для важной работы с бумагами. Имея доступ к бухгалтерии, я прекрасно видел, сколько экономил Жореф, даже за учётом затрат на питание и убытков из-за мерзкого звериного корма, которым Нриз, отвратительно чавкая и давясь, набивал свою ненасытную утробу, окончательно похоронив надежду на похудание. Если бы не ощущение тепла и участия от моей богини, если бы она не нашла силы пару раз навестить меня в сновидениях, не знаю, смог бы ли я это выдержать, не утонул бы в ощущении безнадёжности и тоски.
А затем наступил день, который преподнёс множество открытий. У Жорефа обнаружилась совесть — как оказалось, он всё-таки тяготился рабовладельческим статусом, поэтому приготовился, выжидал подходящий момент. Выяснилось также, что той совести оказалось недостаточно, чтобы не воспользоваться случаем и не всучить клиенту свой самый проблемный товар, попутно очень неплохо нажившись на сделке.
Возможно, его обуяла жадность — ведь если он действительно хотел избавиться от раба, разумнее было продать самое лучшее животное, чтобы повысить шансы беглянки на уход от погони. Ну а возможно у него были свои резоны, которыми он ни с кем не делился.
Если эту Кениру поймают, высока вероятность, что преследователи узнают о рабстве Нриза. И раз сама девушка наложить Узду не может даже теоретически, то человек, профессионально занимающийся укрощением, тот, у кого этот раб провёл всё лето, станет первым и самым очевидным подозреваемым. И тут уже не помогут никакие клятвы молчания, заверенные хоть всеми богами Итшес вместе взятыми. Я ничего не понимал, и от этого непонимания начинала гудеть голова. Впрочем, и без этого имелось немало причин для головной боли, а странное поведение Жорефа не стояло даже в первом десятке пунктов длинного списка.