Надушенный рукав
Шрифт:
Янагисава недоверчиво уставился на него. Он ждал, что властитель Мацудайра пойдет хоть на какие-то уступки, а тот предлагал наводнить самый главный орган управления Японии преданными ему людьми!
— Кроме того, — продолжил властитель Мацудайра, — моего племянника Даемона назначат преемником режима. Он будет следить за связями сёгуна с чиновниками.
Даемон надулся от сознания собственной значимости. Янагисава вспыхнул от гнева. Такая реорганизация давала Мацудайре и Даемону полную власть над бакуфу!
— Какое-то однобокое предложение,
— Вы сохраняете место канцлера, свой дом и личное богатство.
Властитель Мацудайра говорил таким тоном, словно наделял Янагисаву щедрыми дарами, но канцлер не был готов превращаться в тень себя прежнего.
— Ваши условия неприемлемы! — яростно выпалил он. — Одно то, что вы решили, будто я стану их рассматривать, уже величайшее оскорбление!
Он вскочил на ноги. Клацнули мечи, заскрипели доспехи, свита позади него тоже зашевелилась.
— Обсуждение закончено, — заявил Янагисава.
Властитель Мацудайра и Даемон поднялись.
— Не торопитесь отвергать наше предложение, — сказал властитель Мацудайра. Все его притворное спокойствие улетучилось, манеры обрели властность. — Лучшего вы не получите.
— Я попытаю судьбу. — Янагисава направился к двери.
— Вы не сможете победить в войне с нами, — вмешался Даемон. Теперь, когда скрытые колкости не задели Янагисаву, он перешел к открытым угрозам. — Мы раздавим вас как букашку.
Янагисава боялся, что Даемон прав. Он никогда не вел полномасштабных войн, а политический талант не компенсировал отсутствие военного опыта. Но стремление врагов к перемирию дало ему надежду. Они ведь тоже новички в войнах.
Он сказал:
— Будь вы так уверены в победе, меня бы сюда не позвали. — Канцлер бросил на Даемона суровый взгляд. — А такому уязвимому человеку, как ты, неразумно угрожать тому, в чьем распоряжении служба разведки.
— Властитель Мацудайра выглядел озадаченным, но черты Даемона заострились от тревоги. Янагисава улыбнулся, видя, как Даемон вспоминает про свои опасные тайны и гадает, какие из них ведомы Янагисаве. Однако канцлер предпочел не раскрывать пока карты, а отложить их на будущее, когда они понадобятся больше или их можно будет лучше использовать как оружие против Даемона.
—А сейчас, если вы меня извините, — сказал Янагисава, — у меня есть дела поважнее, чем выслушивать всякую чушь.
— Вам не представится другой шанс спасти свою шею. — Властитель Мацудайра сжал кулаки и побагровел от гнева. — Милосердия от меня больше не ждите!
— И вы от меня, когда сойдемся на поле боя, — фыркнул Янагисава. Теперь он понимал, что договориться с властителем Мацудайрой на условиях, которые бы устроили обоих, было невозможно. — Пусть победит сильнейший.
Выходя со свитой из приемного зала, Янагисава мельком увидел Хосину. Ненависть в глазах бывшего любовника сказала канцлеру, что у них нет ни малейшего шанса помириться. Янагисаву посетило жуткое ощущение, что он вступил на роковой путь.
Тем
Из-за расследования убийства Макино канцлер мог вообще не дотянуть до войны. Если Сано обнаружит, что он знал о предательстве главного старейшины, Янагисава превратится в основного подозреваемого. Властитель Мацудайра тут же настроит сёгуна и весь бакуфу против него. Тогда можно попрощаться со своими планами обрести власть над Японией, сделать сына Ёритомо преемником и править государством через него.
От одной этой мысли внутри поднималась волна тошноты. Как защититься от злобных сил, окруживших со всех сторон? Оторвавшись от размышлений, Я нагисава вдруг заметил в дверях жену.
— Что тебе надо? — обрушился он на нее. Она без конца шлялась поблизости, постоянно шпионила за ним через смотровые отверстия, воображая, что он этого не замечает. Янагисава не запрещал ей, ему было все равно. Он сносил присутствие жены, потому что ее обожание было как бальзам для его гордости после того, как ушел уполномоченный полиции Хосина. Но сейчас она послужила удобной целью, чтобы выплеснуть эмоции. — Почему ты не оставишь меня в покое?
Глуповатое лицо побелело, госпожа Янагисава съежилась.
— Я… извини, — прошептала она. — Если хочешь, я уйду.
Попятилась, не сводя с мужа глаз, будто не желая выпускать его из виду как можно дольше.
И тут вдруг канцлера с ошеломляющей, лучезарной силой сразило вдохновение. Его потребности вдруг переплелись с окружающими обстоятельствами. Он улыбнулся:
— Постой. Не уходи. Я хочу, чтобы ты осталась.
Она замешкалась, не доверяя внезапной смене его настроения.
— Прости, что нагрубил тебе. — Янагисава никогда прежде не испытывал свои чары на жене, но теперь придется. — Пожалуйста, прости меня.
Даже преданный раб не станет делать то, чего он хотел от нее. Понадобится весь его дар убеждения, чтобы заручиться помощью жены. Он поспешил к госпоже Янагисаве и обнял ее одной рукой.
— Идем, — проговорил Янагисава, увлекая ее в соседнюю комнату с уютными подушками на полу и настенной росписью с морскими пейзажами.
Канцлер чувствовал, как радостно затрепетала она от его прикосновения, как участилось ее дыхание. Когда он усадил жену, она взглянула на него снизу вверх, на изумленном лице отражалось недоверие: неужели она и вправду получила редкий, чудесный дар — его внимание? Янагисава сел напротив, так близко, что они соприкоснулись коленями. Налил две чашки вина и вложил одну в ее дрожащие руки.