Наедине с булимией. Обретая себя.

Брамс Алина

назад!! Ты обещала!»

«Мила, прости меня! Прости меня, дочка», - мама шептала, уткнувшись в подушку. – «Прости

меня. Мне плохо».

«О, как я тебя ненавижу! Я не-на-ви-жу те-бя!!» - я кричала так громко, что горло начало саднить,

и голос надорвался.

Я колотила кулаками в стену, пинала стулья – от безысходности и гнева. И начала кричать:

«Умри же, наконец, и оставь меня в покое! Ты слышишь меня, я хочу, чтобы ты умерла!» - я не

знала, слышала ли она меня,

но что-то произошло. С этой минуты моя душа разорвалась на части.

Какая-то часть затаилась и стала поджидать, чтобы восстать против меня самой, и это была та

часть меня, которая прокляла собственную мать…

– Я вспомнила.

– Я знаю. – Она кусала ногти, сидя на подушке на полу. – Я все знаю.

– И что мне теперь делать дальше?

– Решение придет само, нужно только сосредоточиться, сконцентрируйся и думай о том, что тогда

произошло, и что было дальше, а также на том, что бы ты хотела иметь сейчас.

И я стала думать. Я думала постоянно: по дороге на работу, домой, на обеде, во время беседы с

начальницей, во время отдыха, разговоров с друзьями. Я вспомнила все до мелочей, и чем больше

я вспоминала, тем хуже мне становилось. Меня тошнило так, что все внутренности готовы были

выпрыгнуть из меня, как в каком-то фильме ужасов. Сомнения и странные мысли, как бесы,

разрывали мою голову на части, где-то в животе поселилась ничем не приглушаемая ноющая боль.

Моя мать была источником жизни для меня самой. Она была той неискоренимой неопровержимой

частью бытия, которая несла в себе абсолютную, непосредственную, непредвзятую любовь по

отношению ко мне.

Я как часть матери была и ее отражением в реальности. Отвергая мать, я отвергла часть самой

себя, не желая примиряться и понимать существование этой части во мне. Каким-то образом

происходящие изменения в моей жизни соскользнули из области сознательного в подсознательное,

командуя моим телом незаметно.

Мое подсознание стало избегать и опровергать все, так или иначе связанное с матерью: еду,

одежду, манеру поведения, черты характера. Мое сознание, лишенное всего материнского, включая

истинную ласку, внимание, заботу, любовь, отзывалось сильной болью в реальности, которую

болезнь способна была лишь заглушить, помочь забыться.

Двойная жизнь – во сне и наяву, стало суровой реальностью резкого перехода из состояния

безоблачной радости детства в состояние четко очерченных границ взрослой жизни. Мои

потребности в нежности и поддержке не успевали за моими амбициями личного роста и желания

полной свободы.

Постепенно мои мысли упорядочились и успокоились. Я знала, что это лишь первая нитка из

запутанного клубка, но дышать

стало значительно легче. Головой я понимала, что нужно делать

дальше, но собраться с духом долго не могла, пока Артур не начал со мной разговор о моей

матери.

Он спросил, долго ли я собираюсь игнорировать существование своей матери и не хочу ли помочь

ей перебраться поближе. Дело в том, что после развода с отцом мама переехала жить в другую

область, откуда она была родом, поближе к родственникам. Отец отказывался помогать, а жить в

провинции оказалось очень тяжело, и я это знала.

Первые слова Артура о помощи матери сильно напугали меня, так как я поняла, что пришло время

действовать и принимать решения. Затем, осмыслив сказанное, стало понятно, что рано или

поздно к этому я должна была прийти самостоятельно, так что Артур только немного ускорил

процесс.

Спустя два месяца, путем активных действий и волнений со всех сторон, мама перебралась жить

ближе к нам. Я все еще таила глубоко затаенные страх и обиду, но постепенно они выжигались

лучиками света счастья от осознания воссоединения с той частью, которая, казалось, давно

умерла.

Однажды я поймала себя на мысли о том, что Она уже давно не приходила, и мне Ее не хватает. За

эти годы я так привыкла к Ее комментариям и советам, что стало трудно жить только своими

мыслями и выводами.

Срывы прекратились, оставив за собой лишь шрамы в душе, неприятную тревогу при виде

большого скопления людей за столом с едой и желание убежать, куда глаза глядят от проблем,

требующих срочных и активных действий.

«Кто я?» – я словно осталась стоять без одежды посредине огромного дикого поля – теперь мне

предстояло заново знакомиться с собой, стать честнее, откровеннее, отважнее. Я была готова к

этой трудной, но интересной работе, требующей концентрации, усердия и порой усилия воли.

Она пришла ко мне через месяц после моих тщетных попыток разобраться с очередной

внутренней задачей, как всегда, свежая, элегантная и красивая:

– Не торопись. Дай ему подумать, сконцентрироваться. Ты ведь тоже порой жаждешь отдыха,

расслабленности и внимания к своему эго. Все люди в этом похожи. Ты давно не давала Артуру

отдохнуть от твоего общества. Наверное, пришло время.

– Привет, ты снова тут. Мне нужно испугаться?

– Нет, зачем? Я не пришла вовсе не пугать тебя и не наказывать. Один небольшой совет

напоследок, а дальше ты сама отлично справишься.

– Знаешь, я тебя давно жду. – Я перебила Ее.

– Да неужели?! Зачем же я понадобилась тебе, можно поинтересоваться? – Она ехидно