Наедине с булимией. Обретая себя.
Шрифт:
сильнодействующее лекарство.
Я задумчиво улыбнулась, ничего не ответила и зарылась в одеяло около его широкой груди,
ощущая глубокие спокойные вдохи и выдохи. «Удивительное соприкосновение двух миров, -
словно два заполненных светом шара соприкасаются и обмениваются внутренней силой и
энергией», - думала я. – «Какие-то шары сталкиваются лишь орбитами, а другие – полностью
заполняют друг друга, не в силах более разъединиться. И непонятно – что лучше?..»
путаться, веки незаметно сомкнулись, и финишная граница одного дня плавно перетекла в начало
другого.
* * *
Остывший чай стоит посередине стола, я лениво помешиваю его и ковыряю ложкой йогурт. Мне
так надоели все эти йогурты, творожки, яблоки, овощные смеси – но съесть что-то другое я не
могу, так как всю остальную пищу отвергает мое сознание и мой желудок.
Моя жизнь прекрасна, по крайней мере, именно эти слова я говорю себе каждое утро в ванной.
Улыбаюсь, точнее, натягиваю улыбку на лицо, цитирую разные красивые слова – и сквозь эту
вымученную улыбку вижу свою исцарапанную душу.
«Да что же это со мной такое?!», - я продолжаю смотреть в зеркало, и границы между моим
отражением и мыслями начинают растворяться. – «Если я это я, и я там, то где я тут – внутри?»
Подобные игры хоть как-то помогают мне отвлечься от бесконечного самокопания: когда
осознаешь возможную бесконечность мира внутри себя, становится не до этих мелких
ежеминутных проблем. Да, болит, да, кровоточит – но когда-то это все прекратится, и начнется
другая жизнь, другая игра.
После встречи с Артуром лодка моей жизни вышла из затененной гавани и с поднятыми парусами
взяла курс на океан. «Он удивительный», – я говорю это полушепотом. – «Он сильный, он
мудрый». Слова лечат, словно волшебный исцеляющий бальзам, но иногда и они пересыхают,
заканчиваются и теряют силу действия.
Возникшая было первоначальная уверенность, что этот мужчина спасет меня от самой себя,
сменилась надеждой, что он просто будет рядом. Я цепляюсь за Артура и бреду по тому же
темному тоннелю, по которому брела до встречи с ним. Теперь он мой попутчик, советчик и
проводник в мир света.
Моя жизнь изменила тональность, но, к сожалению, в душе остается слишком много потаенных
мест, чтобы оторваться от постоянных размышлений и начать жить сегодняшним днем.
– Мила! – От неожиданности ложка выпадает из рук и опрокидывает вслед за собой баночку с
йогуртом. Я сильно вздрагиваю и оборачиваюсь. Артур, вопросительно подняв брови, стоит
безупречно одетый и сердитый. – Мила, ты еще не готова?! Мы же договорились, что в два
уезжаем.
–
– Мила, ты слишком часто многое забываешь. Может, тебе стоит ставить напоминание в телефон?
И ты снова не поела. Йогурт вместо обеда – это неправильно.
«Я знаю!» - думаю я, но ничего не отвечаю и иду собираться. С одной стороны, мне очень
нравится, что он обо мне заботится. С другой стороны, меня постоянно угнетает и задавливает
ежесекундный контроль и забота со стороны другого человека. Я не привыкла, чтобы обо мне
заботились, чтобы за меня думали и решали. И это меня раздражает, но я не связываю это с
действиями Артура, потому что он слишком мне дорог. Каждое действие этого мужчины
наполнено для меня скрытым важным смыслом.
«Как я жила до него? Как я жила без него? Что я делала, о чем думала?» – Я уже не в состоянии
четко ответить на эти вопросы, так как с радостью забыла прошлое. Забыла в очередной раз.
Все идет хорошо, и в моей жизни снова стремительные перемены – но что же до сих пор гложет
меня? Каждое утро я просыпаюсь в холодном поту и безуспешно пытаюсь поймать улетающий сон
за хвост. Что мне снится?
* * *
В эту ночь мне снилось детство: бабушка, Слава, дяди и тети, папа – все наше семейство. Кого-то
не хватало, и во сне я пыталась понять, кого именно. Я переходила от одного члена семьи к
другому и заглядывала им в глаза.
Они, как сговорились, все молча кивали головой и с соболезнованием улыбались. Мне недавно
исполнилось четырнадцать лет, и я чувствовала себя совсем взрослой, способной справляться со
всеми проблемами.
Я оглянулась, бабушка одной рукой показывала на дверь, а другой вытирала слезы. Мне стало
страшно.
«Мила», - кто-то звал меня из-за двери. – «Мила, помоги. Помоги мне» - Чей это голос? Нежный,
но тревожный, дарящий детство и одновременно лишающий его, делающий меня такой
несчастной?
Я осторожно шла к двери, слушая собственное дыхание и громкий стук сердца: тук-тук, тук-тук,
тук-тук. Взялась за ручку: дверь с легким скрипом распахнулась, и меня, словно из темного
подвала, накрыл душный сладко-кислый запах беды.
«Мила, помоги. Помоги мне, дочка».
«Мама...» - Я замерла в оцепенении. – «Мама, ты опять сделала это?! Опять, опять, опять! Ты
снова? Снова напилась?!»
Я сползла по стене, рыдая, утирая рукавом льющиеся слезы, пиная ногами кровать:
«Три месяца назад ты умоляла простить, целовала, плакала, обещала, что не будешь! Три месяца