Наедине с булимией. Обретая себя.

Брамс Алина

Беременность заполнила собой все вокруг: пустоту, тоску, тревогу, ожидания, стремления –

отныне все концентрировалось там, внутри, крепко переплетаясь с осознанием участия в

чем-то

важном и сверхъестественном. Я была орудием Творца, и чувство созидания превращало все

остальное в бледно-желтые обесцвеченные тени.

Жизнь улыбнулась мне широкой улыбкой, и я снова катилась на гребне волны – избалованное,

любимое дитя судьбы, блудная дочь, вернувшаяся в родной дом. Сплошная радость, как в нирване.

Я все чаще стала с благодарностью вспоминать о Ней, но ужасалась мысли о Ее возврате, зная, что

визит этой нетактичной гостьи будет долгим. Я боялась возобновления булимии и погружения в

собственные мысли.

Однажды, наблюдая за собой в зеркале, мне стало страшно. Я обернулась, услышав злобный смех.

Дверь скрипнула, за дверью почудились быстрые шаги и шорох платья. Такие знакомые звуки.

Я посмотрела на весы – да, стрелка наклонилась вправо. Я поправилась,

но я же должна расти –

малыш растет. От неожиданности и испуга в глазах появились слезы, и я стала нервно царапать

ногтем пальцы, сильно тереть щеки и глаза. «Так, нужно глубоко дышать. Все, к черту!

Успокойся!» - говорила я себе.

Встряхнув плечами, фыркнув, я бодро прошлась по комнате и нагнулась за ковриком для йоги.

«На этот раз тебе не взять меня так просто», – коврик взметнулся вверх и разостлался ровной

полосой. Спиной я почувствовала холодное дыхание, и, не оборачиваясь, произнесла:

– Возможно, ты вернешься, но не сейчас. Теперь – вторая жизнь, которую я хочу прожить, как

захочу.

Через полчаса занятий йогой и медитации я подошла к окну и посмотрела на детишек, прыгающих

во дворе через раскрашенные старые шины. Между ними и мной всего примерно двадцать лет –

пустяк в сравнении с целой жизнью, которую я когда-то потеряла. Потеряла, но нашла, и теперь я

буду проживать ее сама.