Наедине с собой
Шрифт:
это. И вот как-то охочих нашлось очень много, а дама уже устала более чем изрядно. Как обычно в
таких случаях, она начала мычать и показывать рукой в сторону: мол, отвезите меня за пределы
части. Неудовлетворенные половые гиганты из автопарка (а дело происходило именно там) придумали способ, как одним выстрелом убить двух зайцев. Подогнали кунг (крытая машина), положили в него девушку. Забрались внутрь и те, кто еще не успел или жаждал по второму разу.
Водитель сел за руль,
гаража. А ребята внутри продолжали сексуальную экзекуцию. Немая повернет голову набок и
видит в окошко, что машина движется: значит, везут. Ну, а что всадники с нее не слазят – так не
дура же, понимает, что харчи ведь отрабатывать нужно.
1971 год
Январь. Косулино. Очередная самоволка (сколько их было за службу – не сосчитать). После отбоя
ухожу, не скрываясь. Ведь дневалит салага, а я – старик.
Проходит около часа. Мы распиваем уже третью бутылку. Вдруг стук в дверь. Замолкаем. Снова
стук. Чтобы это значило? За дверью раздается голос моего дружка Мишки Рассказова: «Николай, тебя ищут!». И снова – тишина.
Быстро собираюсь и, оглядываясь во все стороны, пробираюсь к части. Перемахиваю через забор.
Рядом – другая рота. Осторожно заглядываю в окно дневального. Там – знакомый сержант.
Захожу. Он таращит на меня глаза – глубокая ночь все-таки.
– Дай позвоню нашему дневальному, – киваю на телефон. – Меня якобы ищут, хочу узнать что к
чему.
– Валяй, звони! – машет рукой сержант, хотя и сам рискует уже хотя бы тем, что должен меня
задержать.
Набираю номер. Трубку, естественно, поднимает тот же салага.
– Что, меня ищут? – спрашиваю.
– Ищут, ищут, Сухомозский! – раздается в трубке голос ротного (как я забыл, что параллельный
телефон стоит у него в кабинете? С другой стороны, откуда мне было знать, что в три часа ночи
офицер находится на службе). – Давай, мотай сюда, мы тебя уже давно ждем!
Вылетаю из чужого помещения. И – кроткими перебежками – к своему: сдаваться не намерен.
Подбираюсь к окну, у которого спит Мишка Рассказов. Несмотря на собачий холод, начинаю
сбрасывать с себя одежду, пряча ее в ближайшем кусте. Параллельно тихонько стучу, понимая, что дружок после того, как меня предупредил, уснуть еще не успел. Он поднимает голову, подходит к окну и открывает его. Я забираюсь внутрь. Мишка коротко обрисовывает ситуацию: здесь сейчас, кроме ротного, еще и старшина; злые, как черти.
И тут я замечаю, что пустующую кровать: ее владелец в наряде. И говорю другу:
– Я сейчас на нее ложусь и делаю вид, что сплю. А ты иди к командиру и скажи: так, мол,
показалось. Он ответил, что ушел в самоволку Сухомозский и его ищут. А какая, товарищ
командир, может быть самоволка, если он весь вечер проболтал со мной в расположении нашего
взвода, да и остался спать на свободной кровати. А кто не верит, пусть идет посмотрит.
Мишка с такой идеей согласился (в горячке я не учел тот факт, что разговаривал с ротным по
телефону, а Рассказов этого вообще не знал) и отправился «валять дурака».
Я лежу «сплю». Слышу шаги: по голосам узнаю – старшина и Мишка.
– Видите, – продолжает спасать меня друг. – Вон он на кровати! Как лег с вечера, так и лежит.
Старшина подходит и начинает бесцеремонно дергать меня за ногу:
– Вставай! И наверх – к ротному!
Я долго протираю глаза, страшно «удивляюсь», что нахожусь не у себя во взводе на втором этаже, а на первом, потом «вспоминаю», что болтал здесь с другом и решил остаться.
Старшине моя комедия надоедает, и он злобно шипит:
– Или ты мигом одеваешься и идем к командиру, или я даю команду «Подъем!». Посмотрим, как
ребята тебя за это поблагодарят.
Я с обиженным видом поднимаюсь, продолжая так же недоуменно хлопать ресницами. И тут
вспоминаю, что моя форма, включая сапоги, остались в кустах на улице. Не растерявшись, беру
Мишкину и с трудом натягиваю. Мы уходим, и старшина роняет сквозь зубы:
– Ты, Рассказов, тоже одевайся и поднимайся наверх, защитник хренов!
Уже на полдороги мой сопровождающий замечает, что не сходящаяся на мне гимнастерка явно с
чужого плеча.
– Ты чью форму напялил? А ну, пошли назад – наденешь свою.
Мы возвращаемся в расположение Мишкиного отделения. И оба видим, что его кровать… пуста.
Нигде моего кореша нет. Тут старшина замечает открытое окно.
– Е…, – ругается он.
Я его понимаю: во время разборки ЧП в присутствии двух командиров уйти в самоволку – это
больше чем круто. Хотя я знаю правду. Мишке ведь, дабы подняться к ротному, как велел
старшина, не было во что одеться. И он полез в окно за моей формой, дабы облачиться в нее.
Между тем старшина, как ошпаренный бросился к выходу из здания. А я к окну – предупредить
товарища. Вылетев на всех парах, старшина увидел Рассказова, мирно натягивающего штаны.
– Ты что здесь делаешь? – опешил старшина, не врубаясь, что здесь происходит.
– Как что? – вопрошает Мишка. – Разве не видите, одеваюсь. Чтобы идти к ротному (это среди
ночи и на 30-градусном морозе).