Наедине с собой
Шрифт:
Я постоял, пока процедура «увековечивания отличников» закончилась, и вместе с одноклассницей
вернулся на урок. Удивительно, но мне никто не сказал ни слова.
Когда на следующей неделе вся школа стояла на ушах – как же, фото ее воспитанников
напечатано в газете! – я, если честно, горько пожалел, что накануне неизвестно отчего
заупрямился.
***
В доме был только один стул. Чтобы пообедать, его использовали …вместо стола. А усаживались
все
***
Я – материалист до мозга костей, не верящий, естественно, ни в бога, ни в черта и молящийся
исключительно на икону Богородицы Науки, один факт моей жизни истолковать не могу.
Мне – лет шесть. Ребенок, как тысячи других. Кроме одной особенности. Я панически боюсь
грома. Едва заслышав его даже в максимальном отдалении, ору благим матом, бегу, не умолкая, изо всех сил домой, бросаюсь на кровать и …засовываю голову под подушку.
Родители, как я могу судить, понимают, что тут «что-то не так», однако в 1956 г. о психотерапевте
слышали разве что в Кремле, поэтому меня решают повести к «бабке-знахарке». Сарафанное
радио услужливо сообщает адрес – село Верхояровка, всего в паре километров от Пирятина.
Что запомнилось?
Лето. Идем, само собой, пешком (об автобусах местного сообщения тогда никто не слышал, да, если бы они и существовали, откуда взять деньги на проезд?) Мимо лесопилки, расположенной на
окраине городка, и дальше – утоптанной дорожкой через колхозное поле, засеянное то ли рожью, то ли пшеницей. Во всяком случае, стебли злака – куда выше меня, поэтому иду, словно
невиданным желтым лесом, в котором птиц заменяют пчелы, стрекозы и бабочки.
Вот и нужный домик. Память сохранила лишь следующие факты.
«Бабка» в керамический сосуд льет предварительно расплавленный воск, и мы все ждем, пока тот
застынет. Дальше знахарка указывает матери на поверхность в миске и говорит:
– Вашего сыночка испугали два подростка, гнавшиеся за ним с палками, – отсюда страх грома.
Вот они, видишь, отпечатались на воске?!
Потом она гоняет по моей голове обычное куриное яйцо – «выкатывает испуг».
Дать оценку происходящему я тогда в силу возраста, естественно, не мог. Сейчас же, услышав
подобное из чужих уст или экрана ТВ, верящих не зло бы высмеял. Но…
Закавыка в том, что грома я с тех пор бояться перестал.
Наоборот, грозу люблю!
Пирятин. Юность быстротечная (1967-1969)
1967 год
У меня появилась страсть на каждый последующий урок пересаживаться за другую парту. Делая
перекличку и называя мою фамилию, учителя начинают искать меня, шаря глазами по классу.
Видимо, математику Морозу по кличке Радикал
сарказмом заметил:
– Вы, Сухомозский, в этой комнате, по-моему, только на печке (в каждом классе имелась печка, которой зимами отапливали помещения – Авт.) еще не сидели!
***
Потасовки на танцах из-за девушек – привычное дело. Обычно они заканчиваются тем, что
проигравший выставляет магарыч. Но вчерашняя для парня, учащегося в параллельном со мной
классе, по фамилии Гоц закончилась больницей, чего раньше не бывало. Хотя и сильно избитый, он, по рассказам, чувствует себя неплохо и на все требования родителей, милиции назвать его
обидчиков, сделать это отказался: не по-мужски, мол. Выйдет и сам с ними разберется.
И вдруг новость – парень неожиданно умер. Три дня назад еще был и уже нет! Все это просто не
укладывается в голове. Ведь скоро выпускные экзамены, самостоятельная жизнь. И тут…
Среди ребят ходят упорные слухи, что избили (а теперь, получается – убили) десятиклассника сын
высокопоставленного городского чиновника и еще один тип из неблагополучной семьи.
С большей несправедливостью я еще в жизни не сталкивался.
***
Так получилось, что мы с девушкой признались друг другу в любви. Естественно, с обеих сторон
прозвучал трогательный вопрос: «А давно ты меня любишь?». Девушка ответила, что уже второй
год. И добавила:
– Все свои чувства я поверяла дневнику! Если хочешь…, могу дать почитать.
Что ж, почему бы и нет? Наоборот, это чрезвычайно интересно.
Между тем девушка робко интересуется: а как же мои чувства, когда вспыхнули они? Мне не
хочется ударить в грязь лицом, и я отвечаю, что тоже – такое вот совпадение! – люблю ее около
двух лет.
– И тоже веду дневник, – вру напропалую. – И там все это записано.
– А ты дашь мне его почитать? – шепчет девушка.
– Какой разговор! – отвечаю уверенно.
– А когда? – не унимается она. – Сегодня можно?
– Сегодня, к сожалению, не получится, – мотаю головою я. – Последний раз я ночевал у родного
дяди, там дневник и оставил. Но завтра прямо с утра схожу его заберу и принесу тебе.
– Хорошо! – соглашается девушка. – А мой я тебе вынесу прямо сейчас.
Вы думаете, придя домой, я сразу же бросился читать ее записи? Ошибаетесь, хотя было безумно
интересно. Но я первым делом начал искать хоть какую-то толстую тетрадь. А найдя, даже
отказавшись от ужина, сел… писать дневник. И сочинял его до самого утра. Задним, естественно, числом, но события стараясь вспоминать реальные. Ну и «разбавлял» их собственными чувствами.