Наёмник
Шрифт:
– Брюс, ты не храпишь, - она тихо рассмеялась.
– Это радует.
– Который час?
– сонно спросил он.
– Скоро пять. Завтрак на кухне.
– Где Боуссье?
– Одевается. Собирается начинать посадку на поезд.
– Такое впечатление, что у меня во рту спал козел, - Брюс провел языком по зубам.
– Тогда утреннего поцелуя ты не дождешься, мой капитан, - она со смехом выпрямилась.
– Твои туалетные принадлежности на кухне. Я посылала за ними жандарма. Можешь умываться. Брюс зашнуровал
– Горячей воды нет, - извинилась Шерман.
– Это волнует меня меньше всего, - Брюс подошел к столу и достал из ранца бритву, мыло и помазок.
– Я обворовала курятник, - созналась Шерман.
– Там оказалось всего два яйца. Как мне их приготовить?
– Всмятку, - Брюс снял с себя китель, рубашку и подошел к раковине. Он ополоснул лицо и голову и зарычал от удовольствия. Он установил над кранами зеркало и намылил щеки. Шерман присела рядом и стала наблюдать за ним с нескрываемым любопытством.
– Очень жаль, что у тебя нет бороды. Она была бы похожа на мех выдры.
– Когда-нибудь я отращу ее специально для тебя, - улыбнулся Брюс.
– У тебя глаза голубые, Шерман.
– Тебе понадобилось много времени, чтобы это заметить, - она кокетливо надула губки. Они и без помады привлекательно розовели на бледном фоне кожи. Зачесанные назад волосы подчеркивали ее высокие скулы и большие красивые глаза.
– В Индии "шер" значит "тигр", - сказала Брюс. Мгновенно ее губы растянулись в оскале. У нее были очень ровные белые зубы. Она зарычала. Брюс едва не порезался.
– мне не нравятся женщины, которые паясничают перед завтраком. Это плохо сказывается на моем пищеварении.
– О, господи, завтрак!
– Шерман вскочила на ноги.
– Почти вовремя. Опоздала всего лишь на двадцать секунд. Ты меня простишь?
– В последний раз.
– Брюс смыл с лица мыло, причесался и подошел к столу.
– Сколько ложек сахара?
– Три, - Брюс разбил скорлупу яйца. Она поставила перед ним чашку кофе.
– Мне нравится готовить тебе завтрак. Брюс не ответил. Разговор принимал опасное направление. Она села перед ним в кресло и оперлась подбородком о ладони.
– Ты слишком быстро ешь, - заявила Шерман. Брюс удивленно посмотрел на нее.
– Но по крайней мере с закрытым ртом. Брюс принялся за второе яйцо.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать.
– Мне - двадцать, почти двадцать один.
– Чудесный возраст.
– Чем ты занимаешься?
– Я - солдат.
– Нет.
– Хорошо. Я адвокат.
– Вы, должно быть, очень умны, - торжественно провозгласила она. Я просто гений. Иначе здесь бы не оказался.
– Ты женат?
– Нет, был. Это что - допрос?
– Она умерла?
– Нет, - он попытался не показать причиненной ему боли. Теперь это удавалось значительно легче.
– О!
–
– Она красивая?
– Нет... да. Думаю, что да.
– Где она?
– затем быстро добавила.
– Прости меня. Это не мое дело. Брюс взял из ее рук чашку кофе и выпил. Затем взглянул на часы.
– Почти пять пятнадцать. Нужно ехать за Майком. Шерман быстро встала.
– Я готова.
– Я знаю дорогу. Тебе лучше идти на станцию.
– Я хочу ехать с тобой.
– Почему?
– Просто хочу и все. Мне хочется еще раз увидеть ребенка.
– Ты победила, - Брюс взял свой ранец и они вышли в холл. там был Боуссье. Люди были почти готовы начинать посадку.
– мадам Картье и я уезжаем в миссию за доктором. Вернемся примерно через полчаса. К тому времени все люди должны быть в поезде.
– Хорошо, капитан.
Брюс позвал стоящего на террасе Раффи.
– Ты приготовил продукты и лекарства для миссии?
– В багажнике "форда", босс.
– Хорошо. Снимай все посты и привози людей на станцию. Машинисту скажи, чтобы поднимал пары и был готов к отъезду в любую минуту. Отъезжаем, как только я привезу лейтенанта Хейга.
– Хорошо, босс.
Брюс отдал ему свой ранец.
– Отнеси на поезд, Раффи, - затем его взгляд упал на картонные коробки у ног Раффи.
– Что это такое?
– Пара бутылок пива, босс, - пробормотал смущенно Раффи.
– Вдруг почувствуем жажду по дороге домой.
– Ну, хорошо, - усмехнулся Брюс.
– Положи их в безопасное место и не выпивай до моего возвращения.
– Оставлю вам пару бутылок, босс.
– Пойдем, тигрица, - Брюс с Шерман вышли на улицу и подошли к Форду. Она поджала под себя ноги, как вчера, но села значительно ближе к Брюсу. Когда они проезжали по дамбе, Шерман прикурила две сигареты и передала одну ему.
– Я буду рада уехать отсюда, - она обвела взглядом болота, с поднимающимся над ними утренним туманом.
– Я ненавижу это место с тех пор, как умер Поль. Я ненавижу болота, москитов и джунгли. Я рада, что мы уезжаем.
– Куда ты поедешь?
– Не думала об этом. Наверное, обратно в Бельгию. Куда угодно подальше от Конго. Куда угодно от этой жары в место, где можно дышать. Подальше от болезней и страха. Куда-нибудь, откуда не надо будет убегать. Где человеческая жизнь чего-нибудь стоит. Подальше от убийств, пожаров и насилия, - она глубоко затянулась и отвернулась к зеленой стене леса.
– Я родился в Африке, - сказал Брюс.
– Еще до того, как молоток судьи заменили прикладом винтовки, до того, как начал заявлять о своих правах автоматной очередью, - Брюс говорил тихо, - до того, как страну охватила ненависть. Теперь я не знаю, что мне делать. О будущем я не задумывался. Он замолчал и повернул на дорогу к миссии.