Наемники Судьбы
Шрифт:
А снег все падал и падал, будто собирался завалить весь мир. Навсегда.
Хельги остановился так резко, что трусивший за ним след в след гном не успел затормозить. От толчка в спину демон не удержался на ногах, плюхнулся на четвереньки в снежное месиво.
– Ты что? Опять астральничал? – изобрела новый глагол Энка.
На подходе к столице Хельги все чаще заглядывал в Астрал, вернее, почти не вылезал из него. Он высматривал засады. Каждый уважающий себя воин носит хотя бы один амулет, и, если он не фальшивый, его прекрасно
Но в тот момент, когда половина сознания Хельги витала в Астрале, а другая оставалась в реальном мире, сам он становился, по выражению Энки, «как из-за угла троллем напуганный», а по более научному определению Меридит – «малость неадекватным».
– У вас в Ольдоне много магов? – обратился Хельги к ученику. – Я имею в виду настоящих.
– Ну… Есть придворный – Люциус, он гроссмейстер, три его ученика. И еще по одному магу в Эйке и Ктоттене это наши вассальные графства. Но тамошние чародеи не очень… только деньги зря получают. В деревнях, говорят, есть две-три ведьмы и простых бабок сколько-то. И все. А что?
– У вас во дворце столько магии! Прямо в клубки завивается!
– Черные? – в ужасе пискнул принц.
– Нет, разноцветные. Веселенькие. Но так много! Можно вообразить, у вас там съезд Коллегии, не меньше!
– Вполне возможно и такое, – сказала диса. – Съезд всегда проводят к концу года в Конвелле. Раз Конвелл захвачен Гломом, его могли перенести в Ольдон.
– Эх, хорошо бы подслушать, о чем они там говорят! Я попробую?
– Ни в коем случае! – воскликнул Аолен. – Тебя непременно заметят Великие.
– Ну и пусть. Астрал не их собственность. Где хочу, там и гуляю. К тому же они считают теорию Соламина лженаучной, – значит, вряд ли смотрят в Астрал.
У эльфа достойных возражений не нашлось – не умел он спорить. Зато Энка владела этим «искусством» в совершенстве.
– Ты уверен, что не разнесешь весь дворец, когда станешь туда пробираться?
– Я сто раз перемещался по нитям туда и обратно – и ничего при этом не разносил! – отвечал Хельги с апломбом.
– Но внутрь замкнутого пространства ты ведь еще никогда не перемещался, правда?
Хельги серьезно задумался. Замок был очень близко, около уха: блеклый прямоугольник, изнутри до отказа забитый яркими клубками. Он представил, как впихивает огромного, бесконечного себя внутрь… Нереально. А если запустить туда только одну из своих нитей и скользнуть по ней разумом, не перемещая физическое тело? Метнул нить. Промахнулся, разумеется. Еще раз и еще…
Сильный толчок прервал его астральный эксперимент.
– Ты что творишь, демон полоумный?!!
С севера и востока прямо на столицу шли смерчи. Три гигантские черные воронки, уходящие раструбом в облака. Нарастал низкий гул, сверкали молнии.
– Это что, я?!! – Хельги так и сел, где стоял. – Ох, Силы Великие!!!
И пришлось ему, несчастному, для усмирения бушующей
– Тебе что говорили умные существа? А ты что? – возмущалась диса.
– А я нечаянно. Все же обошлось?
– Хельги, обещай мне, пожалуйста. Больше так никогда не делать.
Ну Хельги и пообещал.
– Если в городе заседают маги Коллегии, мы спокойно можем туда войти, – говорил Орвуд, разглядывая серую каменную кладку стены и многозначительно косясь на Хельги.
– Насчет Коллегии это только наше предположение, – напомнил Хельги. – Не даете мне выяснить, а я в четвертый раз наверняка не промахнулся бы…
– Ты обещал!
Так и пришлось людям идти в столицу втроем. Воспользоваться воротами не рискнули, отошли подальше, и Хельги благополучно, с минимальными последствиями для здоровья, запустил их внутрь сквозь стену.
– Держитесь подальше от кабаков! – напутствовала Энка ехидно.
Шаг – и люди очутились на грязной окраинной улице. Остановились, озираясь.
– Куда дальше? – спросил Рагнар.
Эдуард понятия не имел куда. В бытность свою принцем он никогда не заглядывал в подобные трущобы. Пришлось спрашивать дорогу у прохожих. Те отвечали неохотно, с подозрением косились на оркоподобного Рагнара. Наконец им удалось выбраться из хитросплетения улочек, переулков и тупиков, населенных ольдонским сбродом, на нормальную улицу, и Эдуард смог слегка сориентироваться в пространстве родного города. Чем ближе к центру, тем увереннее вел он своих спутников, пока они не добрались до площади перед дворцом.
В мирное время это было веселое и шумное место. Тут постоянно толпился народ в ожидании королевского выезда. Нет, не потому что ольдонский монарх пользовался нежной любовью своих подданных. Просто он имел привычку швырять в толпу пригоршни монет. Ему нравилось смотреть на людскую свалку.
Сейчас площадь была почти пуста, хотя близился полдень – самое время выезда на войсковой смотр. И действительно, тяжелые ворота распахнулись. Королевский кортеж торжественно зацокал копытами по брусчатке. Сам монарх восседал на белой в яблоках кобыле Кобыле (ее так и звали – Кобыла, король Филипп считал такое имечко оригинальным). Свита и охрана скакали на лошадях гнедых и буланых соответственно. Рагнар плюнул: лошади были так себе, средней паршивости. В Оттоне на подобных ездили слуги и оруженосцы. Верно говорят в рыцарской среде – чем дальше к северу, тем хуже кони.
Ильзу кони не занимали, она таращилась на дам в открытых каретах. Какие у них платья! Какие меха! А уж капоры-то! Настоящие дворцы из бархата, меха и драгоценностей! Чудо, что нежные шейки дам не сгибаются под тяжестью головных уборов.
В общем, зазевались они и не успели задержать принца. С воплями «Отец! Отец!» ринулся тот наперерез кортежу.
– Прочь!
В воздухе свистнул хлыст. Багровая полоса рассекла левую щеку принца, удар швырнул его на камни мостовой.
– Убрать попрошайку! – велел король брезгливо. Кортеж скрылся за углом.