Наемники Судьбы

Федотова Юлия Викторовна

Назад шли молча. А что было говорить?

На условный свист из стены высунул голову Хельги:

– Что-то вы быстро… Ой! Кто тебя так?!

– Он меня не узнал! Не узнал! – Эдуард захлебывался отчаянием.

– Он даже не посмотрел, – мрачно рассказывала Ильза. – Саданул хлыстом, и все.

– Ну и нечего рыдать, – заявил Хельги бессердечно. – Тебе ясно было сказано: найти знакомого, чтобы провел во дворец, а не кидаться папаше под копыта. Сам виноват.

– Фу, Хельги, как тебе не совестно! – осудила Энка. – Он целый год отца не видел, не сдержался, бедняжка! Со всяким может

случиться.

– Не со всяким. Лично я отца в жизни не видел и еще столько же не желал бы. И вообще, на вас не угодишь. Пристаете, чего я его не воспитываю, а начинаю воспитывать – опять плохо!

Гном противно усмехнулся:

– Тоже воспитатель! Тебя самого еще воспитывать и воспитывать! И то надежды на успех мало.

– Демоны на смертных не обижаются, – с достоинством парировал Хельги.

В итоге людей вновь погнали в город на поиски знакомого, хотя насмерть разобиженный принц утратил всякое желание общаться с родителем.

– Ты должен узнать, что творится во дворце. Вперед и с песнью! – распорядился злой наставник.

Совершенно подавленный жестокостью мира, Эдуард и его спутники побрели назад, к дворцу.

А Хельги неожиданно занялся тем, что Энка называла «строить из себя нежную фею»: он стал жаловаться, что замерз, есть хочет… и вообще – все плохо, а этот мир не стоит того, чтобы его спасали. Но предаваться черной меланхолии ему пришлось недолго, сильфида даже разозлиться не успела. Эльф выбрался из сарая, служившего им временным убежищем, на свежий воздух – у эльфов, при всей их возвышенности и утонченности, тоже регулярно возникает потребность выйти, а вернулся с ошеломляющей новостью: с юга, по Ульпской дороге к Ольдону приближается войско.

Встревоженные нелюди высыпали посмотреть, и сердце дисы упало, как только она увидела бурый боевой клин.

– Ох, Силы Стихий! – заметалась она. – Ох, что же мне делать? Меня непременно убьют!

– Почему?! Кто?! – не на шутку всполошились эльф и гном.

– Как – кто? Моя мать, разумеется.

– У вас матери убивают собственных детей?! – ужаснулся Аолен. – Какая чудовищная дикость нравов!

– Да нет, – пояснила диса. – Это была гипербола. Разумеется, мама не станет меня убивать совсем… Но прибьет, ох прибьет! А ведь есть еще бабки, тетки, сестры! Ох!

– Может, сбежим? – предложил Хельги спокойно. Охи напарницы его не впечатляли, благо это был отнюдь не первый случай. По дисовым меркам, Меридит была далека от идеала, и проблемы с семейством у нее возникали систематически.

– Поздно бежать! Они меня уже почуяли. Отыщут.

Ничего не оставалось, как смиренно дожидаться приближения родни. Та не заставила себя долго ждать.

Войско стало под стенами Ольдона. Атаковать с налету в их планы, очевидно, не входило. Напротив, предводительница Ингеборг из рода Регинлейв принялась громко, но пока вежливо колотить в городские ворота кулаком. (Когда Ингеборг колотила невежливо, ворота разваливались на части после десятого удара.) Подчиненные ее расположились на отдых прямо в снегу, растянулись, довольные, будто летом на травке. Только три особы отделились от общей массы и принялись подозрительно рыскать по округе.

Меридит со страхом стала подглядывать сквозь

щелку.

– Мама, – определила она. – И Ингрид. И Гертруда, племянница. Она мелкая, не в счет. Слава Тору и Фрейе, теток не видно!

Первой их обнаружила Ингрид. Ногой высадила дверь сарая, ввалилась внутрь, громыхая оружием.

– Привет, Хельги, привет, Энка… А-а! Вот ты где, паразитка! Что же ты творишь, Трюмово отродье! За ней из Асгарда посылают! Самого Одина! А она что?! А ты знаешь, что мы больше не род Брюнхильд? Мы теперь «Род ненормальной Меридит, что не пошла в Вальхаллу»! Сменяли чирей на холеру!.. А-а, мама! Вот она, твоя змеюка! Полюбуйся на свою полоумную дщерь!.. Нет, не будем же мы бить ее при посторонних! Что о нас подумают? Эй, сестрица, ну-ка давай выйдем на минутку.

– Не выйду! – малодушно заявила Меридит, пятясь за Хельги. – Вот ни за что не выйду! И вообще, меня поздно бить, я давно совершеннолетняя.

– Щас я тебе покажу совершеннолетнюю! – Не стесняясь присутствия посторонних, Беата принялась стягивать с пояса ремень.

– Мама! – хором воззвали дочери. – Ну не при эльфе же!

Беата посмотрела на бледного, всклокоченного Аолена, готового сквозь землю провалиться, лишь бы оказаться подальше от бурной семейной сцены.

– Хм… Ну ладно! Пожалуй, обойдемся без кровопролития. Ну иди же ко мне, солнышко мое, я тебя поцелую! Сто лет не виделись!

Меридит осторожно выбралась из-за спины Хельги и приблизилась к матери. Эльф замер в ожидании чего-то ужасного, но Меридит действительно всего лишь поцеловали.

– Вот всегда ты так! – обиделась Ингрид. – Она творит что хочет, а ты ее целуешь!

– Она маленькая, – пояснила свою позицию Беата. – И потом, ты сама не велела мне ее бить. Ну чем вы занимаетесь? – принялась расспрашивать любимую дочку Беата. – Ты уже получила диплом?

– Нет, – грустно отвечала несостоявшаяся валькирия. – Такая досада!

Она скупо и лаконично в свойственной дисам манере пересказала приключения последних девяти месяцев.

– Да, – пришла к неожиданному выводу Беата, – пожалуй, не вовремя мы надумали брать Ольдон. А все эти демоновы носки – так быстро протираются, прямо горят. Пойду уговорю Ингеборг свернуть на Эйк, пока она не протрубила атаку.

Ингеборг согласилась сразу. Если в городе действительно заседает Коллегия, лучше туда не соваться. Тем более принц тамошний – ученик брата по оружию дочери ее лучшей подруги. А что дочь непутевая, тут ничего не поделаешь. Еще неизвестно, что вырастет из ее Рёквы. Может, тоже в Вальхаллу не пойдет, кто знает? У молодежи всегда свое на уме.

Беата нежно распрощалась с дискредитировавшей род младшей дочерью, и грозное дисье войско, отхлынув от стен перепуганного Ольдона, двинулось на Эйк. Ольдонцы вздохнули, вознося хвалу богам. Но еще большее облегчение испытывала горе-валькирия.

– Счастье, счастье! – по-детски радовалась она. – Счастье, что все тетки где-то в Сехале, на заработках! Поистине Силы Судьбы к нам благоволят!

– Тебе благоволят, – уточнила Энка. – Нам что за дело до твоих теток?

– О, это ты не знаешь моих теток, скажи, Хельги? Когда они разъяряются, всем плохо приходится. Просто «умри все живое»!