Наглое игнорирование

Берг Николай

— Во время осады Севастополя от него пострадали и французы и англичане, да и сардинцы, наверное, тоже. Нашелся там какой-то штамм, который вызывал не просто жжение в канале и болезненные эрекции при езде на тряской повозке или в седле, но и такое злое воспаление уретры, что губчатое тело вместе с уретрой искривлялось, отчего член имел вид изогнутого краника. И говорил профессор, что, утро в лагере осаждавших начиналось со скрежета зубовного – больные клали член на камень и кулаком его распрямляли. Поскольку было больно, ругань стояла мощная. Французы триппером болели и до того, дело для них привычное, но такого ужаса не видели, оттого и название "черный". Так что не понос,

так золотуху наши враги получат полной меркой. Ладно, Дмитрий Николаевич, есть сильное подозрение, что скоро нас отсюда перебросят куда-то в другое место. Вы что-нибудь об этом слыхали?

Берестов кивнул. Конечно, слыхал. Да и любому, кто немного разбирается в тактике понятно, что да к чему. И потому внятно высказал слышанное от приятелей из разведбата. Корпус уперся в горы. Потери большие, толку мало. Ломиться в горы на укрепрайоны чешской постройки смысла нет. Драться здесь пришлось только потому, что имелась в предгорьях группировка немцев из нескольких дивизий. Сейчас пять дивизий разгромлены полностью, остальные растрепаны до невменяемого состояния, потеряли всю технику и ударить во фланг нашей группировки, отвлекая от удара на Берлин физически не смогут. Осталось врезать по Берлину, пока туда союзники не добрались. Про себя, правда, начальник штаба отметил, что корпус себя тут проявил не лучшим образом и были слухи, будто комкор загулял вместе с комфронтом, отчего пошла масса накладок, тем более – дороги тут в предгорьях не позволяют разъехаться большим массам войск, но это говорить майору он не стал. Это – слухи, он – офицер, а не старая баба.

— Что ж. Придется довоевывать. Конец – делу венец. Значит, будем готовиться к переезду. Опять.

И Быстров нараспев прочитал по памяти:

Разровняй трава наш след по еловой улице… Ночью были — утром – нет. Лишь туманы курятся!

Старшина медицинской службы Волков.

Снимавшая пробу с обеда белобрысая докторша придралась к тому, что каша пригорелым отдает. Самую чуточку – но отдает. Ну, тут дело вкуса, хотя грех на поваре есть – перестарался, не гораздый еще углем кухонную печку топить, вот и не углядел, жар-то иной, чем от дров. Зевнул, сукин сын, но не выкидывать же! Только старшина стал уламывать строгую и чересчур чувствительную дежурную, как Кутин не ко времени прибежал, сияющий, как медный грош. И физиономией старательно знаки подает, дескать, дело отлагательства не терпит.

— Таким раненых кормить нельзя, — спокойно отметила докторша. Мягко, но как отрезала.

— А если я приправы положу? Для вкуса? — косясь на земляка, спросил старшина.

— Если органолептически привкус гари пропадет – тогда посмотрим, — так же невозмутимо ответила дежурная врач. Зараза! Куда деваться – отмахнулся от вертящегося рядом в нетерпении Кутина, полез, недовольно сопя, в закрома старшинские. Не хотелось очень, а пришлось доставать из НЗ припрятанные там трофейные перец и какие-то еще специи, сильно и ароматно пахнущие. Очень не хочется тратить, но скандал с 293 порциями каши с мясом, которая чертова докторица вот так вот просто не допустит к раздаче, куда страшнее. Постарались исправить ситуацию, белобрысая одобрительно кивнула и сделала соответствующую запись в журнале.

Перевел дух, наконец-то обратил внимание на наводчика, так и торчащего рядом.

Раздраженно спросил: "Чего тебе? Уж подождать не мог!" И не совсем

понял из сбивчивой возбужденной речи, что собственно произошло.

Пришлось переспрашивать: "Какого минометчика везти? Что за фигулина?" Дошло через пару минут разъяснений. Кутин про пушку помнил все время и если попадался кто с артиллерийскими эмблемами – тут же спрашивал о том-сем. Сейчас углядел парня из пушкарей, правда тот оказался "собачником", ну то есть – минометчиком. Так вот перекурили и выяснил, что там у этих самоварщиков неподалеку от позиции стоят брошенные немецкие зенитки, которые корпусные трофейщики осмотрели, но не забрали. Так что одну можно и притараканить – если поможем этому парню доехать – у него ноги посечены, охромел.

— Сдурел? Куда нам эти дурынды? — ужаснулся Волков, мигом вспомнив гигантские немецкие "флаки", да их буксировать – запаришься, не говоря – размещать и стрелять. Снаряд, считай Кутину по плечо будет.

— Не-не, так как раз пушечки очень масенькие! Как раз по нам получится, — замахал руками наводчик.

— Это если твой минометчик не врет, чтоб мы его просто отвезли, — с сомнением заметил осторожный Волков.

— А чего ему врать!

— Дай-ка я сам с ним потолкую. Он где? — спросил старшина. Он уже немножко отошел от неприятного инцидента, а добыть пушку – было интересно, все прибыток в хозяйство. А Волков любил – когда прибыток. Ему не нравились как раз убытки.

— А в курилке, — дал целеуказание наводчик.

Круглолицый сержант и впрямь обнаружился на самодельной лавочке, окружавшей вкопанную в землю пепельницу – половину железной бочки. По виду справный боец, аккуратный, только ноги ниже колен забинтованы и вместо сапогов – какие-то расхлюстанные тапки.

— Вот – сержант Калинин, — представил знакомца Кутин.

— Гвардии сержант, — поправил раненый.

— Старшина Волков, — буркнул в ответ. Неприятно, но медикам знак не полагался, медсанбат не стал гвардейским.

Пожали церемонно друг другу руки. Ясно, сержант тоже из деревни. Ну это лучше, горожане куда как верткие и прохвостные, так и норовят надуть. И вроде как физиомордия знакомая, видел вроде его раньше, а где – не вспомнить.

— Рассказывай, что у вас там за зенитки? — взял быка за рога решительный Волков.

— Эрликоны, одноствольные, 20 миллиметров. 4 штуки. Перед мостом – ПВО было. Так, на ощупь – килограммов 80 будет в сборе. Станок колесный, но думаю, что снять колеса можно.

— Ишь ты как все знаешь, — уважительно кивнул головой старшина.

Сержант пожал плечами: — Так глянули, когда окапывались, мало ли пригодятся. Хотя снарядов мало – сотня самое большее, но если б немцы поперли – и эрликоны бы пригодились. Управление там несложное, если по наземным целям работать. Вот воздушные прицелы поломаны – то ли фрицы сами, то ли наши, что раньше прошли.

— А начальство ваше не заругает?

— Вот это у них спросить надо. Взводный-то посмотрел, говорит – хламье. А что комдив скажет – тут не знаю. Дык ждать мне вас, или самому добираться?

— Далеко? — спросил Волков.

— Километров двадцать. Дело привычное, — проголосовал за равитие автотранспорта – и езжай.

— Схожу к начальству, уточню. Ты в минбате какой бригады?

— 10-я гвардейская механизированная бригада, — ответил минометчик. Волков отметил про себя, что собеседнику очень нравится слово "гвардия" и все от него прилагательные.

— Ладно. Кутин, угости человека обедом, я пока обговорю всякое важное, — велел старшина и отправился к начальнику штаба. Удачно поймал его по дороге на обед. Берестов выслушал, подумал минутку и отправился к командиру, что-то на ходу обмозговывая.