Награда для генерала
Шрифт:
Глава 12
После разговора с генералом мне о многом предстояло подумать, чем я и занималась добрую половину ночи, вместо того чтобы спать. Однако на удивление на следующее утро проснулась рано и достаточно легко. Страх улетучился. Переваривая слова Шелтера, прокручивая в голове нашу беседу и все его поведение снова и снова, я все больше убеждалась, что он не играл, не притворялся и не давал пустые обещания. Можно наконец успокоиться: никто не собирается насиловать меня по ночам ради собственного извращенного удовольствия.
Следом пришло запоздалое понимание: он ведь спас меня. То есть поняла я это еще вечером, но полностью прочувствовала
Подумав еще немного, я пришла к выводу, что генерал пытался помочь мне с самого начала. То, что я приняла за прилюдное унижение, когда он назвал меня старой и усомнился в невинности, вероятно, было лишь попыткой оставить меня дома. Попытка провалилась, но ведь он ее предпринял.
«Впрочем, мог бы дать мне сбежать в ту ночь, – напомнила я себе. – И через многое мне не пришлось бы проходить».
А главное, тогда я еще могла вернуться домой. Теперь же… Теперь, чем больше времени проходило, тем больше косых взглядов мне стоило ждать в Оринграде. Кто поверит, что мне удалось сохранить себя в неприкосновенности? Пожалуй, в дальнейшем только брак с вывешенной простыней сможет спасти мою репутацию.
Внутренний голос слабо попытался напомнить, что я хотела уехать из родного города, хотела оставить оринградские традиции в прошлом – и моя мечта сбылась. Но я велела ему заткнуться. Что-то пока не очень мне нравилось вынужденное путешествие. Пусть даже Шелтеру хватало развлечения в виде вечерних чтений вслух, он не будет возиться со мной постоянно. Спас, привез домой, велел кормить и не обижать – и на том спасибо, конечно, но дальше барахтаться придется самой. А лакей Глен уже дал понять, что беззаботной моя жизнь в доме генерала не будет. И как только подтвердится, что я никакая не особая гостья, он вернется к своим комментариям, в этом я не сомневалась.
Однако утром произошло то, что обещало отложить на неопределенный срок новые оскорбления со стороны наглого лакея. Утром приехали… мои вещи.
На три больших чемодана, пару чемоданов поменьше и несколько шляпных коробок я молча смотрела долгую минуту, не зная, как реагировать, когда Глен – заметно пристыженный и нешуточно напуганный – принес и поставил их у двери, после чего удалился с тихим извинением.
– Откуда это все взялось? – пробормотала я вслух, просто чтобы убедиться в реальности происходящего.
Потом для верности еще и ущипнула себя за руку. Нет, я не спала.
Сдвинуться с места меня заставил стук в дверь и появление горничной Марии. Не дожидаясь моего разрешения, девушка вошла и принялась возиться с чемоданами, щебеча о том, что ее послала госпожа Холт.
– Помочь вам вещи разложить, может, что-то почистить или погладить нужно. И давайте я помогу вам переодеться! Как вы, должно быть, рады возможности наконец сменить платье. Для дамы вроде вас наверняка ужасно несколько дней ходить в одном и том же наряде, каким бы красивым он ни был. И давайте я заберу зеленое платье, оно точно нуждается в чистке после такого долгого ношения.
Я заявила, что переоденусь без посторонней помощи. Возможно, получилось немного нервно, но я была слишком взволнована и сбита с толку, чтобы соблюдать спокойствие. Взяв свежее белье и первое подвернувшееся под руку платье, я скрылась в ванной комнате – единственном месте, где могла запереться и на какое-то время гарантированно остаться одна. Там я смогла выдохнуть и немного подумать о случившемся.
Итак,
Остается Мег, а она могла купить и прислать мне несколько чемоданов одежды только по распоряжению генерала и за его счет. Получалось, что Шелтер продолжал оберегать мою репутацию в глазах собственной прислуги.
– Надо бы сказать ему спасибо, – пробормотала я, ловя в зеркале взгляд собственного отражения.
Сегодня это отражение, к слову, выглядело повеселее, чем накануне. Глаза ожили, но теперь на лице была написана озадаченность. Пришлось прогнать это выражение, чтобы не выдавать себя Марии. Та и так бросала на меня чересчур подозрительные взгляды, когда я вернулась в спальню. Полагаю, потому что уже успела разместить в шкафу и комоде одежду и профессиональным глазом определила, что абсолютно все вещи совершенно новые.
К счастью, ни вопросов, ни комментариев я от нее так и не услышала. Она лишь забрала у меня вещи, которые я носила эти пару дней, и, присев в быстром книксене, поторопилась удалиться.
Я же отправилась искать генерала, чтобы поблагодарить за заботу. Так или иначе, а это казалось мне правильным. К сожалению, выяснилось, что мы с ним разминулись: пока я занималась внезапно свалившимся на меня багажом, он успел позавтракать и уехать по делам.
По моей просьбе завтрак снова накрыли на террасе. Здесь было чудо как хорошо: тень, легкий теплый ветерок, шелестящий листвой, запах цветов, красивый вид, пение птиц. Я вслушивалась в их щебетание, в глубине души надеясь услышать и печальную мелодию, что сначала показалась мне пением ветра в трубах. И, конечно, помимо воли я прислушивалась и к самому ветру, надеясь снова услышать мистический шепот, предсказывающий судьбу.
Легенду, рассказанную генералом Шелтером, я гнала прочь, но она все равно продолжала звучать у меня в голове, переплетаясь с воспоминаниями из детства.
– Да нет, бред все это, – сказала я себе тихо, любуясь бабочкой, порхающей над кустом незнакомых мне мелких белых цветов. Замысловатый рисунок на ее крыльях переливался в лучах солнца всеми цветами радуги.
А если нет? Что если мой – как и мамин – шепот действительно обладает какой-то силой? Возможно, мама и сама об этом ничего не знала, потому и меня не научила, и себя от болезни не спасла. Но ведь шепот всегда слышен только в том ветре, что дует со стороны Красной Пустыни. Это не может быть простым совпадением.
Мне вспомнилось, как еще в моем детстве Анна Кроули говорила маме, что та словно приворожила шоколадом весь город.
– Кто его хоть раз попробует, тот обязательно снова возвращается, – со смехом говорила она. – Как ты это делаешь?
– Просто готовлю от души, – отвечала мама с улыбкой. – И когда готовлю, желаю всем счастья и добра. Возможно, они чувствуют это, когда едят его или пьют?
И меня она всегда учила делать то же самое. Возможно, поэтому клиенты и не разбежались, когда вместо мамы в кафе стала готовить только я. Потому что я делала то же самое: заговаривала шоколад так, что люди чувствовали себя счастливее, когда покупали его в нашей шоколаднице? Звучало дико и немного нездорово, но некоторая логика в такой версии была.