Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Маккей Чарльз

Недовольство людей было вызвано тремя основными причинами, которые, побуждая нас искать средство избавления от неизбежного, заводили нас в лабиринт безумия и заблуждения. Это смерть, тяжелый труд и незнание будущего то, на что человек обречен с рождения, и к чему он выражает антипатию своей любовью к жизни, стремлением к богатству и страстным желанием проникнуть в тайны дней грядущих. Первая привела многих к мысли, что они смогут найти средство, позволяющее избежать смерти, или, не преуспев в этом, смогут продлить жизнь настолько, чтобы та исчислялась столетиями. Это послужило началом долгих и все еще не прекращенных поисков elixir vitae [83] , или живой воды, в которых участвовали тысячи и в благополучный исход которых верили миллионы. Второе положило начало поискам философского камня, который должен был приносить его обладателю богатство, превращая любой металл в золото, третье породило лженауки: астрологию и гадание, а также их разновидности некромантию, хиромантию и ауспиции вместе со всеми сопутствующими им символами, приметами и предзнаменованиями.

83

Эликсира жизни (лат.) Прим. перев.

Прежде чем начать рассказ о заблуждавшихся философах или сознательно шедших на обман самозванцах, поощрявших доверчивость людей или злоупотреблявших ею, для упрощения и большей ясности повествования представляется целесообразным разделить их на три категории: в первую входят алхимики, или все, кто посвятил себя поискам философского камня и живой воды, во вторую астрологи, некроманты, колдуны, геоманты и прочие предсказатели будущего, а в третью торговцы магическими формулами, амулетами, приворотными зельями, универсальной панацеей, средствами от сглаза, составители симпатических порошков, гомеопаты, магнетизеры и вся пестрая компания знахарей, целителей, шарлатанов, а

также «седьмые сыновья седьмого сына».

Читатель, однако, узнает, что многие из них сочетали в своей деятельности несколько, а то и все вышеупомянутые функции, что алхимик был одновременно предсказателем будущего, а некромант объявлял, что может исцелять от всех недугов прикосновениями или заклинаниями и творить всевозможные чудеса. Это весьма характерно для раннего европейского средневековья. Даже обратив внимание на более поздние времена, мы обнаружим исключительную разносторонность занятий этих людей. Алхимик редко ограничивался только своей лженаукой, а колдуны, некроманты и знахари-шарлатаны своими мнимыми искусствами. Некоторая путаница в категориях, начиная с алхимиков, неизбежна, но устранима по мере прочтения этой и последующих глав.

Давайте не будем, гордясь своими исключительными познаниями, с презрением отворачиваться от недомыслия наших предков. Изучение заблуждений, в которые впадали величайшие умы в поисках истины, всегда поучительно. Как человек, оглядывающийся на дни своего детства и юности, воскрешая в памяти странные понятия и ложные мнения, управлявшие в то время его поступками, может удивляться им, так и общество должно в назидание себе вспоминать взгляды и воззрения, которыми руководствовались люди минувших эпох. При этом человек мыслит поверхностно, презирая их и отказываясь даже слышать о них, просто потому что они абсурдны. Ни один человек не умен настолько, чтобы было нечего найти поучительного в своих прошлых ошибках, выражавшихся или в мыслях, или в поступках, и ни одно общество не является настолько передовым, чтобы не поддаваться усовершенствованию, глядя на свое былое безрассудство и легковерие. Такое исследование не только поучительно: тот, кто читает книги исключительно ради развлечения, не найдет в анналах памяти человечества главы более занимательной, чем эта. Она охватывает целую область вымысла необузданного, причудливого и удивительного, и огромное множество вещей, «которых нет и быть не может, но существование которых предполагают и в которые верят».

Свыше тысячи лет искусство алхимии пленяло многие замечательные умы, и в нее верили миллионы людей. Ее истоки затерялись во мраке веков. Одни ее приверженцы утверждают, что алхимия появилась в глубокой древности, на заре человечества, другие же считают, что она родилась не раньше времен Ноя. Винсент де Бове настаивает на том, что все, кто родился до всемирного потопа, должны были обладать познаниями в области алхимии, ссылаясь при этом на то, что, если бы Ной не знал elixir vitae, он не дожил бы до столь невероятного возраста и не породил бы более пятисот детей. Ленгле дю Френуа в своей «Истории герметической [84] философии» пишет: «Большинство из них ссылалось на то, что Шем [85] , или Хем, сын Ноя, был адептом этого искусства, и считало весьма вероятным, что слова химия и алхимия произошли от его имени». Другие полагают, что это искусство произошло от египтян, среди которых его основоположником был Гермес Трисмегист. Моисей, которого считают первоклассным алхимиком, учился ему в Египте, но он не поделился знаниями с другими и не посвятил сынов Израилевых в его таинства. Все авторы алхимических трудов торжествующе ссылаются на историю золотого тельца из 32-й главы Исхода [86] , чтобы доказать, что этот великий законодатель в совершенстве владел алхимическими приемами и мог по собственной прихоти создавать или уничтожать золото. Согласно этой истории, Моисей был так разгневан идолопоклонством израильтян, что «взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым». Этого, как утверждают алхимики, он никогда не смог бы сделать, если бы не владел философским камнем; никакими иными средствами он не смог бы заставить золотой порошок держаться на поверхности воды. Но мы должны оставить сей трудный вопрос на рассмотрение знатоков алхимии, если таковые найдутся, и перейти к более современным периодам ее истории. Отец Мартини, иезуит, в своей книге «Historia Sinica» пишет, что китайцы занимались алхимией за две с половиной тысячи лет до рождения Христа, но его ничем не подкрепленное утверждение ничего не стоит. Тем не менее есть сведения о том, что люди, претендовавшие на владение искусством получения золота и серебра из других металлов, жили в Древнем Риме в первых веках христианской эры, и что они, будучи обнаруженными, подлежали наказанию как мошенники и самозванцы. В четвертом веке в Константинополе в превращение металлов верили все, и многие греческие священнослужители писали трактаты на эту тему. Их имена и обозрение их трудов приведены в третьем томе «Истории герметической философии» Ленгле дю Френуа. Они считали, что все металлы состоят из двух субстанций: металлической основы и красного горючего вещества, которое они называли серой. Чистое соединение этих субстанций образует золото, а другие металлы являются смесью золота с различными загрязняющими его ингредиентами. Искомый философский камень должен был растворять или уничтожать все эти ингредиенты, и с его помощью удалось бы превратить железо, свинец, медь и все остальные металлы в первоначальное золото. Многие ученые и способные люди тратили свое время, здоровье и энергию на эти напрасные поиски, нона протяжении нескольких столетий это не оказывало большого влияния на умы. История этого заблуждения имеет своего рода период затишья, закончившийся в восьмом веке, когда оно появилось среди арабов. Начиная с этого времени развитие алхимии прослеживается легче. Тогда же появился один выдающийся мастер алхимии, которого долго считали ее основоположником, и чье имя неразрывно связано с ней.

84

Герметический — закрытый, тайный. Образовано от имени Гермеса Трисмегиста, мифического родоначальника оккультных наук. Прим. перса.

85

Шем (др. евр.) — Сим. Прим. перев.

86

Исход — 2-я книга Ветхого завета. Прим. перев.

Гебер (Geber)

Об этом философе, посвятившем свою жизнь изучению алхимии, известно немногое. Считается, что он родился в 730 году. Его настоящее имя было Абу Муса Джафар, к которому добавлялось прозвище аль-Софи, или «мудрый». Родился он в Хуране, в Месопотамии [87] . Одни считают его греком, другие испанцем, а третьи принцем с полуострова Индостан, но из всех ошибок в отношении его национальности самой нелепой является сделанная французским переводчиком «Истории медицины» Шпренгера, который по звучанию его имени решил, что он был немцем, и перевел его как «Donateur», или Даритель. Подробности его жизни неизвестны, но утверждают, что он написал более пятисот трудов о философском камне и живой воде. Он был великим энтузиастом своего дела и сравнивал тех, кто относился к его занятиям скептически, с малыми детьми, запертыми в маленькой комнате без окон и каких бы то ни было отверстий, которые, не видя ничего за пределами этой комнаты, отрицают существование самой Земли. Он верил, что философский камень будет, помимо златоделания, лечить все болезни, причем не только человека, но и животных и растений. Гебер также полагал, что все металлы страдают от болезни, за исключением золота, которое отличается идеальным здоровьем. Он утверждал, что тайна философского камня была неоднократно раскрыта в прошлом, но древние мудрецы, которым это удалось, так никогда и не передали устно или письменно свое открытие людям из-за их недостойности и недоверия [88] . Но жизнь Гебера, хотя и потраченная на погоню за несбыточным, все же не прошла даром. Он делал открытия, к которым не стремился; наука обязана ему первым упоминанием сулемы, красной окиси ртути, азотной кислоты и нитрата серебра [89] .

87

«Всеобщая биография». Прим. авт.

88

"Его «усовершенствования», или руководство для изучающих алхимию, призванное облегчить им трудоемкие поиски философского камня и чудодейственного эликсира, были переведены на большинство европейских языков. Английский перевод выдающегося энтузиаста алхимии Ричарда Рассела был опубликован в Лондоне в 1686 г. В предисловии сказано, что оно написано восемью года- ми ранее в доме алхимика, находящемся по адресу: «у Звезды, Ньюмаркет Уоппинг, возле верфи». Целью сделанного им перевода было, по его словам, разоблачение лживых претензий многочисленных невежд, его современников, на знание алхимии. Прим. авт.

89

«Всеобщая биография», статья «Гебер». Прим. авт.

На протяжении более чем двухсот лет после смерти Гебера арабские философы целиком отдавались изучению алхимии, соединяя ее с астрологией. Самым знаменитым из них был

Аль —

Фараби (Alfarabi)

Аль-Фараби жил в начале десятого века и пользовался репутацией одного из самых образованных людей своего времени. Он прожил жизнь, путешествуя из страны в страну, имея таким образом возможность собрать воедино воззрения различных философов на великие тайны природы. Его не пугали опасности и не тяготил тяжелый труд. Многие монархи пытались удержать его при дворе, но он отказывался остаться, мотивируя это тем, что еще не достиг величайшей цели своей жизни — продления ее на века и изготовления золота в любом нужном ему количестве. В конце концов жизнь скитальца оказалась для него роковой. Посетив Мекку, не столько с религиозными, сколько с философскими целями, и возвращаясь домой через Сирию, он остановился при дворе султана Сейфеддулета, известного покровителя наук. Аль-Фараби появился перед этим монархом и его придворными в своем наряде путешественника и без приглашения дерзко сел на диван рядом с принцем. Придворные и мудрецы были возмущены, а султан, не знавший незваного гостя, сперва был также раздражен. Он повернулся к одному из своих сановников и приказал ему выгнать нахального незнакомца из комнаты, но аль-Фараби, не шелохнувшись, позволил себя схватить и, спокойно повернувшись к принцу, сказал, что тот не знает, кто его гость, иначе он обращался бы с ним почтительно, а не прибегал бы к насилию. Султан же вместо того, чтобы еще больше разозлиться, как сделали бы на его месте многие монархи, восхитился хладнокровию незнакомца и, попросив того сесть на диван вступил с ним в долгую беседу о науке и богословии. Все придворные были очарованы незнакомцем. По всем предлагаемым на обсуждение темам он демонстрировал исключительные познания. Он убеждал в своей правоте всех, кто отваживался с ним поспорить, и так проникновенно говорил об алхимии, что его сразу же признали вторым после самого великого Гебера. Один из присутствовавших ученых мужей поинтересовался, знаком ли человек, знающий так много наук, с музыкой. АльФараби ничего не ответил, а просто попросил принести ему лютню. Лютню принесли, и он заиграл столь восхитительную и нежную мелодию, что все придворные растрогались до слез. Затем он сменил тему и заиграл такой веселый мотив, что степенные философы, султан и все придворные затанцевали настолько быстро, насколько позволяли ноги. Далее он вновь охладил их пыл печальной мелодией, заставив их рыдать и вздыхать как убитых горем. Султан, восхищенный способностями аль-Фараби, умолял его остаться, суля ему все, что могут дать богатство, власть и сан, но алхимик решительно отказался, заявив, что ему предначертано судьбой не давать себе отдых до тех пор, пока он не откроет философский камень. В тот же вечер он отправился в путь и был убит ворами в Сирийской пустыне. Его биографы не сообщают больше никаких подробностей его жизни, лишь упоминая о том, что им написано несколько важных трактатов по своему искусству, ни один из которых, однако, не сохранился. Его смерть пришлась на 954 год.

Авиценна (Avicenna)

Авиценна, настоящее имя которого было Ибн Сина, еще один великий алхимик, родился в Бухаре в 980 г. Его репутация врача и человека, сведущего во всех науках, была столь значительной, что султан Магдал Дулет решил испытать его способности в науке управления страной. Он стал великим визирем этого монарха и правил государством с пользой для последнего, но в науке еще более трудной он потерпел полный провал. Он не мог управлять своими страстями, увлекался вином и женщинами и вел бесстыдный и распутный образ жизни. Среди многочисленных дел и удовольствий Авиценна тем не менее нашел время для написания семи трактатов о философском камне, которые на протяжении многих столетий очень высоко ценились среди алхимиков. Удивительно, что такой выдающийся врач, каким, видимо, был Авиценна, столь часто предавался плотским утехам. За несколько лет он настолько погряз в разврате, что был уволен со своей высокой должности и вскоре после этого умер от преждевременной старости и осложнений болезней, вызванных невоздержанностью. Он умер в 1036 году. После его смерти некоторые арабские философы, известные и не очень, согласно утверждениям историков посвятили себя изучению алхимии, а вскоре после этого она привлекла повышенное внимание Европы. Ученые мужи Франции, Англии, Испании и Италии выражали свою веру в эту науку, и многие из них отдали ей все свои силы. Особенно популярной она была в двенадцатом и тринадцатом веках, и с ней связано несколько ярчайших имен этого периода. Одними из наиболее знаменитых были

Альберт Великий (Albertus Magnus) и Фома Аквинский (Thomas Aquinas)

Первый из этих философов родился в 1193 году в одном из знатных семейств Лавингена, что в герцогстве Нойбургском, на Дунае. Первые тридцать лет своей жизни Альберт Великий был исключительно глуп, и все опасались, что от него не будет никакого толку. В раннем возрасте он стал членом доминиканского [90] монастыря, но настолько мало преуспел в своих занятиях, что в отчаянии неоднократно порывался их бросить, тем не менее он не сделал этого, так как был наделен недюжинным упорством. Когда он достиг среднего возраста, его разум будто очнулся от сна, и он усваивал все предметы, за изучение которых брался, с чрезвычайной легкостью. Столь поразительную перемену в таком возрасте не могли объяснить иначе, как чудом. Утверждали и верили, что Дева Мария, тронутая его страстным желанием стать ученым и знаменитым, сжалилась над его ущербностью и явилась ему под сводами монастыря, где он сидел почти отчаявшийся, и спросила его, в какой из наук он хочет преуспеть в философии или в теологии. Он, к разочарованию Девы Марии, выбрал философию, и она мягко и печально упрекнула его за сделанный выбор. Она, однако, согласилась сделать его самым выдающимся философом своего времени, но, к его огорчению, сказала, что когда он достигнет пика своей славы, он снова станет ни на что не годным и бестолковым. Альберт никогда не старался опровергнуть эту молву, но продолжил свои исследования с таким неослабным рвением, что о нем вскоре заговорили по всей Европе. В 1244 году его учеником стал прославленный Фома Аквинский. Об учителе и его ученике рассказывают множество удивительных историй. Уделяя должное внимание другим областям науки, они никогда не прекращали поиски философского камня и elixir vitae. Хотя они не открыли ни того, ни другого, люди верили, что Альберту удалось получить некоторую порцию эликсира жизни, посредством которого он оживил медную статую, на создание которой при благоприятном положении планет он потратил многие годы. Альберт и Фома Аквинский собрали ее, наделили даром речи и заставили выполнять функции домашней прислуги. В этом качестве она была чрезвычайно полезной, но из-за несовершенства механизма болтала намного больше, чем того хотелось бы обоим философам. Они испробовали различные средства, чтобы избавить ее от излишней словоохотливости, но ничто не помогло; и однажды Фома Аквинский был настолько взбешен шумом, создаваемым ею в тот момент, когда он бился над решением математической задачи, что схватил увесистый молот и разбил ее на куски [91] . Впоследствии он сожалел о содеянном и с пониманием отнесся к выговору, который учитель устроил ему за то, что он дал выход своему гневу, столь неподобающему философу. Но попыток вернуть статую к жизни они не делали.

90

Доминиканцы — дающие обет бедности члены католического монашеского ордена, основанного в 1215 г. испанским монахом Домиником. Прим. перев.

91

Ноде, «Защита великих людей, обвиняемых в колдовстве», гл. XVIII. Прим. авт.

Подобные истории отражают дух той эпохи. Всякий великий человек, пытавшийся постичь тайны природы, считался волшебником, и не стоит удивляться тому, что, когда сами философы претендовали на открытие некоего эликсира, дарующего бессмертие, или красного камня, призванного создавать несметные богатства, общественное мнение преувеличивало их претензии и наделяло их еще более сверхъестественными способностями. Люди верили, что Альберт Великий может менять времена года искусство, которое многие считали менее сложным, нежели открытие великого эликсира. Альберт очень хотел заполучить участок земли поблизости от Кёльна под строительство монастыря. Земля принадлежала Вильгельму, графу Голландскому, по каким-то причинам не желавшему с ней расставаться. Сообщается, что Альберт заполучил ее следующим необычайным способом. Он пригласил Вильгельма, когда тот проезжал через Кёльн, на роскошный обед, приготовленный для него и всего его двора. Монарх принял приглашение и вместе со своей пышной свитой направился в резиденцию мудреца. Это было в середине зимы, Рейн был скован льдом, и было так холодно, что едущие верхом рыцари рисковали отморозить пальцы на ногах. И каково же было их удивление, когда по прибытии в дом Альберта они увидели, что стол накрыт в саду, в котором лежит снег глубиной в несколько футов. Глубоко возмущенный граф снова сел на коня, но Альберт в конце концов уговорил его сесть за стол. Не успел граф это сделать, как темные тучи рассеялись, засияло теплое солнце, холодный северный ветер внезапно исчез, и подул ласковый ветерок с юга, снег и лед растаяли, деревья покрылись зеленой листвой и плодами, цветы распустились у них под ногами, а на всех деревьях запели жаворонки, соловьи, черные дрозды, кукушки и прочие благозвучные певчие птицы. Граф и его спутники были несказанно удивлены, но отобедали, и в качестве вознаграждения за это Альберт получил участок земли под строительство монастыря. Он, однако, еще не показал им все свое могущество. Как только трапеза была закончена, он произнес нужное слово, и темные тучи окружили солнце, крупными хлопьями посыпался снег, певчие птицы упали замертво, листья осыпались с деревьев, а подувший ветер был таким холодным и завывал так зловеще, что гости закутались в свои плотные плащи и удалились в дом, чтобы погреться у огня на кухне Альберта [92] .

92

Ленгле, «История герметической философии». См. также «Жизни некромантов» Годвина. Прим. авт.