Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Маккей Чарльз

Маршал велел оборудовать роскошную лабораторию, и троица приступила к поискам философского камня. Вскоре к ним присоединился еще один «философ» по имени Антонио Палермо, помогавший им в их изысканиях более года. Все они жили в роскоши за счет маршала, тратя его деньги и изо дня в день внушая ему надежду на конечный успех их поисков. Время от времени в его замок прибывали новые честолюбцы, и у него месяцами трудились свыше двадцати алхимиков, пытающихся превратить медь в золото и растрачивающих все еще имеющееся у него золото на снадобья и эликсиры.

Но пэр де Ре был не тем человеком, чтобы сколь угодно долго дожидаться завершения их затянувшихся экспериментов. Довольные своим комфортабельным существованием, алхимики продолжали работать день за днем и, получи они на то разрешение, делали бы это годами. Но Жиль неожиданно прогнал их всех, за исключением итальянца Прелати и доктора из Пуату. Этих двоих он оставил, чтобы они помогли ему открыть тайну философского камня более дерзновенным методом. Доктор убедил его в том, что хранителем этой и всех прочих тайн является дьявол, и что он (доктор) вызовет его перед Жилем, который в свою очередь сможет заключить с ним любую сделку. Жиль выразил готовность пойти на это и пообещал отдать дьяволу все что угодно, кроме своей души, или совершить любое деяние, какое бы заклятый враг рода человеческого

ему ни поручил. Сопровождаемый только врачом, он в полночь отправился в укромное место в близлежащем лесу, где врач начертил на траве вокруг них двоих магический крут и полчаса бормотал заклинание, приказывая злому духу восстать из ада и открыть секреты алхимии. Жиль наблюдал за происходящим с живым интересом, ожидая, что земля вот-вот разверзнется и явит его взору князя тьмы. Наконец доктор уставился в одну точку, волосы у него встали дыбом, и он заговорил так, словно обращался к дьяволу. Но Жиль не видел никого, кроме своего компаньона. В конце концов последний упал на траву, будто потеряв сознание. Через несколько минут он встал и спросил пэра, видел ли тот, каким разгневанным выглядел дьявол. Жиль ответил, что он ничего не видел, после чего его компаньон сообщил ему, что Вельзевул являлся в обличье свирепо рычащего дикого леопарда и не сказал ничего, а маршал не видел и не слышал его потому, что мысленно не решался полностью посвятить себя служению Зверю. Де Ре признал, что его действительно терзали дурные предчувствия и спросил, что нужно сделать, чтобы заставить дьявола заговорить и открыть его секрет. Врач ответил, что кто-нибудь должен посетить Испанию и Африку, чтобы собрать определенные, произрастающие только там травы, и вызвался сделать это сам, если де Ре обеспечит его необходимыми денежными средствами. Де Ре тут же согласился, и на следующий день врач отправился в путь, забрав все золото, какое жертва его обмана смогла ему уделить. Больше маршал его никогда не видел.

Однако нетерпеливый пэр из Шамптосе не ведал покоя. Для его утех требовалось золото, добыть которое он мог лишь заручившись поддержкой сверхъестественных сил. Доктор едва ли преодолел двадцать лье пути, когда Жиль решил еще раз попытаться вынудить дьявола разгласить тайну златоделания. Для этого он один ушел из замка в лес, но его заклинания не возымели эффекта. Вельзевул был упрям и никак не хотел появляться. Решив во что бы то ни стало подавить его сопротивление, маршал открыл душу итальянскому алхимику Прелати. Последний предложил свои услуги при условии, что де Ре не будет вмешиваться в заклинания и согласится снабдить его всеми амулетами и талисманами, какие могут потребоваться. Далее он должен был вскрыть вену на руке и подписать своей кровью договор, гласивший, что «он будет выполнять волю дьявола во всем», а затем принести ему в жертву сердце, легкие, кисти рук, глаза и кровь малолетнего ребенка. Жадный маньяк не колебался ни секунды и сразу же согласился на предложенные ему отвратительные условия. Следующей ночью Прелати покинул замок один и через три четыре часа вернулся к Жилю, ждавшему его с нетерпением. Прелати сообщил ему, что он видел дьявола в обличье прекрасного двадцатилетнего юноши. Он добавил, что дьявол потребовал, чтобы во всех последующих заклинаниях его называли Баррон, и показал ему большое число слитков чистого золота, зарытых под большим дубом в близлежащем лесу. Все эти слитки плюс столько, сколько будет угодно, станут собственностью маршала де Ре, если он будет твердо следовать условиям договора. Затем Прелати показал ему маленький ларец, наполненный черной пылью, которая превратит железо в золото, и сказал, что поскольку процесс превращения очень труден, он советует довольствоваться слитками, которые они найдут под дубом, и которых будет более чем достаточно для удовлетворения любых желаний, вплоть до самых экстравагантных. Однако, добавил он, они не должны пытаться искать золото, пока не пройдут семью семь недель, иначе они не найдут за свои труды ничего, кроме грифельных досок и камней. Жиль выразил крайнюю досадуй разочарование и сразу сказал, что не может так долго ждать, а если дьявол не может действовать побыстрее, то Прелати может сказать ему, что с маршалом де Ре шутки плохи, и он отказывается от дальнейших контактов. В конце концов Прелати убедил его подождать семью семь дней. По прошествии этого времени они, захватив кирки и лопаты, в полночь вышли из замка, чтобы выкопать слитки из-под дуба, но нашли лишь множество грифельных досок с иероглифами. На сей раз разгневался Прелати, который громко обругал дьявола, назвав его лжецом и плутом. Маршал искренне разделял это мнение, но хитрый итальянец легко убедил его предпринять еще одну попытку. Одновременно он пообещал попытаться следующей ночью выяснить, почему дьявол не сдержал слово. Сутки спустя он один ушел в лес, а по возвращении сообщил своему патрону, что он видел Баррона, который был крайне рассержен тем, что они не выждали должное время, прежде чем искать слитки. Баррон также сказал, что маршал де Ре вряд ли может рассчитывать на какие-либо услуги с его стороны, одновременно собираясь совершить паломничество в «святую землю»* во искупление своих грехов. Итальянец, несомненно, предположил это, исходя из прошлых неосторожных высказываний своего покровителя, когда де Ре искренне признавался, что по [121] ой, устав от мирской роскоши и суеты, он подумывает о том, чтобы посвятить себя служению Богу.

121

Так крестоносцы называли Палестину. Прим. перев.

Так итальянец месяцами искушал своего доверчивого и преступного патрона, вытягивая из него все его драгоценности в ожидании благоприятной возможности скрыться со своей добычей. Но обоих ждало скорое возмездие. Маленькие девочки и мальчики продолжали исчезать самым загадочным образом, и дурная молва о владельце замка Шамптосе стала столь громкой и недвусмысленной, что без вмешательства церкви было не обойтись. Епископ Нантский сделал представления герцогу Бретонскому, указав, что если не будут расследованы обвинения против маршала де Ре, разразится публичный скандал. После этого маршала арестовали в его собственном замке вместе с его сообщником Прелати и бросили в Нантскую темницу дожидаться суда.

Судьями по делу маршала были назначены епископ Нантский (по совместительству канцлер Бретонский), вице-инквизитор Франции и знаменитый Пьер л'Опиталь, председатель парламента провинции. Он обвинялся в колдовстве, педерастии и убийствах. В первый день судебного процесса Жиль вел себя исключительно нагло. Он оскорблял судей, обзывая их симониаками [122] и нечестивцами, и сказал, что он предпочел бы быть повешенным,

как собака, без суда, нежели признать или не признать себя виновным перед такими презренными негодяями. Но по мере продолжения процесса самонадеянность покидала его, и он на основании неопровержимых улик был признан виновным по всем пунктам обвинения. Было доказано, что он испытывал болезненное удовольствие, закалывая жертв своей похоти и наблюдая за их предсмертными конвульсиями и за тем, как их глаза становятся безжизненными. Об этом ужасающем безумии судьи впервые узнали из признания Прелати, а сам Жиль перед смертью подтвердил, что это правда. За три года вблизи двух его замков Шамптосе и Машесупропало примерно сто крестьянских детей, большая часть которых, если не все, были принесены в жертву вожделению и алчности этого чудовища. Он воображал, что таким образом он делает дьявола своим другом, а вознаграждением ему будет секрет философского камня.

122

«продажными», «христопродавцами» и т. п. (от слова «симония» — купля-продажа церковных должностей или духовного сана в Западной Европе средних веков). Прим. перев.

И Жиля и Прелати приговорили к сожжению живьем. На месте казни они изображали раскаяние и набожность. Жиль нежно обнял Прелати со словами: «Прощай, друг Франческа! В этом мире мы больше никогда не встретимся, так давай же вверим наши души Всевышнему и увидимся в раю». Из-за высокого социального положения и родовитости маршала ему смягчили наказание и не стали сжигать его живьем, как Прелати. Он был сначала удавлен, а затем брошен в огонь. Его полусожженный труп передали родственникам для погребения, а итальянца сожгли дотла и развеяли пепел по ветру [123] .

123

Подробности этого выдающегося процесса изложены в «Новой истории Бретани» Лобино и труде д'Аржантре на ту же тему. Считается, что Жиль де Ре послужил прототипом знаменитой Синей бороды из детской сказки. Прим. авт.

Жак Кёр (Jacques Coeur)

Этот выдающийся претендент на владение тайной философского камня современник Жиля де Ре. Он был заметной фигурой при дворе Карла VII и сыграл видную роль в событиях, имевших место во время его правления. Выходец из самых низов, он добился высочайших государственных почестей и накопил огромное состояние путем казнокрадства и ограбления страны, которой он должен был служить.

Чтобы скрыть свои махинации и отвлечь внимание людей от истинного источника его богатства, Кёр хвастался тем, что овладел искусством превращения неблагородных металлов в золото и серебро.

Его отец был одним из золотых дел мастеров города Бурж, но к старости стал настолько стеснен в средствах, что не мог даже заплатить взнос, необходимый для приема его сына в гильдию. Несмотря на это, в 1428 г. юный Жак получил работу на Королевском монетном дворе Буржа, где настолько хорошо себя проявил и продемонстрировал такие большие познания в области металлургии, что его дела в этом учреждении быстро пошли в гору. Кроме того, он имел счастье познакомиться с прекрасной Агнес Сорель, которая ему покровительствовала и очень его уважала. В то время в пользу Жака говорили три вещи умение, настойчивость и моральная поддержка возлюбленной короля. Многие люди добиваются успеха, имея лишь одну из них, и было бы поистине странно, если бы Жак Кёр, располагая ими всеми, томился в безвестности. Будучи еще молодым человеком, он был назначен мастером монетного двора, на котором он до этого был одним из подмастерьев, и одновременно занял вакантную должность главного казначея королевского двора.

Кёр обладал обширными познаниями в области финансов и удивительным образом обратил это обстоятельство себе на пользу, как только ему доверили большие деньги. Он спекулировал товарами первой необходимости и приобрел известность, скупая зерно, мед, вина и другие продукты, пока не наступал их дефицит, и затем перепродавал их втридорога. Всесильный королевский фаворит, он не колеблясь притеснял бедняков, непрерывно скупая товары и монополизируя торговлю ими. Как нет врага злее отвергнутого друга, так и из всех тиранов и угнетателей бедняков самым свирепым и безрассудным является выдвиженец из их класса. Оскорбительная спесь Жака Кёра по отношению к тем, кто ниже его по положению, с негодованием порицалась в его родном городе, а его раболепная покорность вельможам более высокого, нежели он, ранга была в той же степени объектом презрения аристократов, в общество которых он втерся. Но первые были Жаку безразличны, а подлинного отношения к нему вторых он не замечал. Его карьера набирала обороты, и в конце концов он стал самым богатым человеком во Франции и настолько полезным королю, что ни одно важное решение не претворялось в жизнь без предварительной консультации с ним. В 1446 г. он стал королевским послом в Генуе [124] , а в следующем году при дворе Папы Николая V. За обе миссии Кёр удостоился милости своего сюзерена и получил в награду выгодную должность в дополнение к тем, которые он уже занимал.

124

В средние века — могущественная торговая республика. Прим. перев.

В 1449 году англичане Нормандии, лишившись своего главного генерала, герцога Бедфордского, нарушили перемирие с французским королем и захватили городок, принадлежавший герцогу Бретонскому. Это послужило сигналом к возобновлению войны, в результате которой французы вновь завладели почти всей провинцией [125] . Львиную долю денег наведение этой войны ссудил Жак Кёр. Когда Руан сдался французам, и Карл совершал триумфальный въезд в этот город в сопровождении Дюнуа и своих наиболее прославленных генералов, Жак был одной из самых блистательных фигур его кортежа. Его повозка и лошади соперничали с королевскими в великолепии, и его враги говорили о том, как он во всеуслышание хвалился, что в одиночку прогнал англичан и что доблесть воинов без его золота была бы ничем.

125

Имеется в виду эпизод Столетней войны 1337–1453 гг. между Англией и Францией за Гиень (с XII века английское владение), Нормандию, Анжу (утраченные англичанами в XIII веке) и Фландрию, в результате которой англичане удержали на территории Франции лишь город Кале (до 1558 г.). Прим. перев.