Наивны наши тайны

Колина Елена

— Да? Ты давно звонила своей маме, моей тете Веточке?

— Давно, очень давно... часа три назад. Ну, то есть я еще звонила с утра и один раз днем. Почему ты спрашиваешь? Я сегодня уже рассказала ей, как у тебя дела.

— А я лично знакома с тремя людьми, которые не разговаривают со своими родителями по десять лет каждый. В сумме тридцать лет.

— Пока, — неожиданно попрощалась Ольга. — Мне нужно позвонить маме.

ВЕРСИЯ

ЧЕТВЕРТАЯ

Девочки

Аврора пыталась навести порядок в своих мыслях. Девочки, дочери Кирилла, — родная дочь и приемная, Золушка и Принцесса. И третья дочь — сегодня она впервые увидела своего отца. Единственная законная наследница.

Мариша называет Кирилла папой. Всего несколько часов назад она была Принцессой, а теперь не имеет к наследству Кирилла никакого отношения. Кто купит ей квартиру и машину, кто отправит ее на океан? Ей придется отдать корону чужой, смешно одетой Кате — закон суров, но это закон.

Кирочка — Золушка. Очевидно, родная дочь, но не признанная по закону. Положение Кирочки еще более драматично. Да, она была Золушкой, но Золушкой с тайно обеспеченным будущим. Со смертью Кирилла она лишилась всего.

— Кирочка лишилась помощи Кирилла, но зато получила реальную возможность получить миллион, — подсказала Рита. — Таня права, действительно, существует генетическая экспертиза... Я уверена, что Кирочка будет бороться за наследство! Она такая взрослая, такая сильная девочка!.. Не то что Мариша — та совсем еще дитя!

«...Всем троим около двадцати, самый обманчивый возраст, когда человек может полностью сформироваться, а может еще оставаться совершеннейшим ребенком... Какие они на самом деле, эти девочки?» — размышляла Аврора.

Какой у девочек стартовый капитал? Внешность? Ум? Упорный характер?

Чего они хотят? Карьеры? Славы? Замужества? Денег?

Получается, что девочек тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Аврора постучалась в Маришину комнату на втором этаже.

Одетая в пушистую розовую пижаму Мариша полулежала на диване в куче разноцветных плюшевых медвежат, заек, тигрят, кошечек и неопознаваемых зверей.

— О чем вы говорили с Кирочкой? — поинтересовалась Аврора, разгребая игрушки и присаживаясь на диван.

Немного подумав, Мариша крепко запахнула пижаму на груди, нахмурилась и пробурчала: «Не скажу».

...Она и сама не знала, почему не скажет, — вообщето никакого секрета между ней и Кирочкой не было.

Просто Мариша отчего-то боялась людей, которые явно высказывали свою к ней неприязнь. И Кирочку она боялась, оттого что Кирочка ее не любит. Но она подумала — что им делить? Им делить нечего...

Марише очень хотелось сделать как-нибудь так, чтобы Кирочка не смотрела на нее таким злобным взглядом, как будто она, Мариша, посадила пятно на ее лучшее платье. А если получится, то и подружиться с ней, — это и был ее секрет.

— Ты на историческом учишься? Неужели тебе это интересно? — спросила Мариша, заискивающе улыбаясь. Но, кажется, она сделала неловкий шаг: Кирочка

смотрела так холодно, что Марише показалось, что она подошла к ней слишком близко или задала слишком интимный вопрос, к примеру, какой помадой или какими противозачаточными средствами она пользуется.

— На историческом, — ответила Кирочка, глядя сквозь Маришу. — А где же еще можно учиться? Не в театральном же.

Это был камешек, небрежно пущенный в Маришин огород.

Мариша как раз и училась в театральном. Но не в главном, настоящем, — в настоящий театральный она не поступила, — а в одной из бесчисленных недавно открывшихся студий. Мама ее отговаривала, объясняя: у каждого театрального училища толпятся тысячи, из которых поступают двадцать, а из двадцати всего трое распределяются в хорошие театры. Спрашивается, куда деваются остальные семнадцать?.. Но Мариша так просила, так плакала, что мама разрешила... Сказала: «Черт с тобой! Что с тобой еще делать — не в университет же тебя отдавать! Может, хоть замуж удачно выйдешь...»

— Театр сейчас не катит. Статус актрисы невысок, — нежданно-негаданно обратилась к Марише Кирочка. — Возьми, к примеру... — и она назвала популярную актрису. — Вышла замуж и поменяла фамилию, не побоялась популярность потерять. Главное — умно устроить свою жизнь.

Мариша ужасно обрадовалась, что Кирочка с ней заговорила, и, стараясь попасть в тон, спросила:

— Умно — это как?

— Умно — значит так, чтобы ни от кого не зависеть. Ни от родителей, ни от мужа, быть самой себе хозяйкой.

— А зачем? — удивилась Мариша. — Я не хочу быть сама по себе.

Кирочка презрительно на нее взглянула и замолчала.

Вот такой разговор был у Мариши с Кирочкой, ни капельки не секретный, но почему-то Марише не захотелось признаваться, что дружба с Кирочкой не получилась.

...Бедная глупенькая Мариша! Знала бы она, как Кирочка ее ненавидит, может быть, даже кулаки за спиной сжимает, как в детстве! Разве могла она с Маришей подружиться или хотя бы не смотреть на нее так презрительно, когда у нее за плечами такой огромный стаж ненависти, будто она тяжелый мешок волокла.

Кирочка ненавидела Маришу с детства. Правда, она тогда не знала, что предмет ее ненависти именно Мариша, она просто думала о том, что где-то же живет ее отец, и представляла себе, что у него есть дочка, не сын, а именно дочка.

Ее отец, а живет с другой дочкой. Виновной в том, что Кирочкин отец живет где-то с другой дочкой, была мать. Кирочка от нее уходила, пряталась, пересиживала приступ злости и затем выходила с бесстрастным лицом.

А Маришу Кирочка пару месяцев назад выследила, знала, где она учится, и иногда ходила на нее смотреть. Смотрела и очень старалась ее возненавидеть. Испытывать ненависть к конкретной, всегда полуодетой блондинке в дурацких розовых нарядах оказалось труднее, чем к вымышленной «дочке», но Кирочка старалась и ненавидела изо всех сил. За то, что у Мариши было все, что должно было быть у нее самой, — семья: нормальная заботливая мать, не помешанная на нелепых бреднях о несбывшейся театральной карьере, любящий отец. Отец... Отец любящий, хищный, млекопитающий — что это за зверь такой?..