НАКАНУНЕ. 23 АВГУСТА 1939 г.
Шрифт:
Что же касается конкретных причин снятия Литвинова с его поста, то они таковы. Прежде всего, после Мюнхенского сговора Запада с Гитлером стала очевидной вся, мягко говоря, неэффективность дипломатии Литвинова, делавшего «непонятную» ставку только на союз с западными демократиями. Хуже того. При решении важнейших вопросов внешней политики СССР, прежде всего, вопросов европейской безопасности, в череде которых советско-германские отношения занимали одно из важнейших мест, в нем постоянно и практически безальтернативно брали верх узко местечковые националистические взгляды Мейера Валлаха Финкельштейна. А это коренным образом и только негативно отражалось на советско-германских отношениях, стержнем которых в то время были торгово-экономические отношения. И тут придется вспомнить, что с момента привода Гитлера к власти главной задачей Запада, прежде всего Великобритании, было недопущение развития советско-германских торгово-экономических отношений в том же духе, как это имело место быть вплоть до 1933 г. По настоянию Экономического департамента МИД Великобритании во главу угла всей политики PERFIDIOUS ALBION в отношении Германии и СССР была поставлена задача недопущения опасного, в понимании Лондона, возобновления экономических отношений — так как они были сильно подпорчены, в том числе и не без прямого участия Великобритании и других стран Запада. Но более всего недопущения развития торгово-экономического сотрудничества между Советским Союзом и Германией. Советский Союз планомерно вытеснялся с германского рынка. Германский же импорт из СССР, а это в те годы главным образом всевозможное сырье, восполнялся поставками из Великобритании, подконтрольных
А это вынуждает вспомнить не только историю о дореволюционных связях Литвинова с англосаксонским Западом, в том числе и с некоторыми тайными структурами последнего, прежде всего Великобритании. И тут уж, что называется, любое лыко в строку. Ведь Литвинов практически постоянно «сливал» на Запад всю информацию, касавшуюся советско-германских политических и особенно торгово-экономических отношений, причем зачастую не только конфиденциальную, но и попросту секретную, а затем и эффективно противодействовал любому намеку по их урегулированию и нормализации. А это в свою очередь, дает серьезные основание утверждать, что он исполнял функции информирующего агента стратегического влияния Запада, прежде всего Великобритании.
Хуже того. Придется вновь вспомнить, что в анналах британской разведки фигурирует некий агент под псевдонимом Д-57, поставлявший в 1920 — 1930-е гг. англичанам исключительно важную информацию внешнеполитического характера. По оценкам самих же британских историков СИС, она должна была исходить по меньшей мере из ближайшего окружения наркома иностранных дел Литвинова либо от него самого. А в этой связи придется вспомнить, что в свое время Литвинов не только женился на англичанке — Айви Лоу (кстати говоря, так и не сменившей британское подданство на советское гражданство). Он ведь еще и сидел у англичан в тюрьме. Но не просто сидел, а обеспечивал, как отмечает один из лучших современных историков Н. А. Нарочницкая, «англосаксонскую связь» в РСДРП в годы Первой мировой войны и немало потрудился в Лондоне и США, чтобы война вплоть до революции была успешной для Антанты и во всех аспектах разрушительной для России [175] . Кстати, он обеспечивал не только «англосаксонскую связь», но и поддержание контактов с британскими сионистами, поскольку весь период своего пребывания на британских островах очень тесно общался с наиболее влиятельными представителями еврейской общины Англии. В свое время не без их помощи М. Литвинов был выслан, несмотря на требования царского правительства, именно в Англию после того, как был арестован в Париже за попытку легализации «экспроприированных» в России 250 тысяч царских рублей. Впоследствии его вновь посадили в тюрьму уже как представителя Ленина в Англии, но затем обменяли на арестованного в Москве известного по истории британского шпиона Б. Локкарта. Со времен той отсидки у него сложились особо доверительные отношения с сотрудником британского МИДа Реджинальдом Липером, впоследствии возглавившим дипломатическую разведку МИДа Великобритании. Р. Липер очень уж долго с ним общался в тюрьме...
175
Нарочницкая Н. А. Россия и русские в мировой истории. М., 2004, с. 245
Специализирующиеся на изучении истории своей разведки британские историки отмечают чрезвычайно высокий уровень попадавшей в Лондон разведывательной информации из СССР. Конечно, с абсолютной уверенностью утверждать, тем более прямо идентифицировать «Д-57» с М. М. Литвиновым пока невозможно, но именно пока. В основном из-за того, что СИС не рассекречивает архивные данные, по которым срок давности уже давно минул. Молчит и наша Служба внешней разведки, хотя в материалах великолепной «кембриджской пятерки», лучших агентов советской разведки, наверняка найдется нечто любопытное и на этот счет. Да и не только там. Могу сказать лишь одно. По опубликованным ныне материалам МИДа и Комитета имперской обороны Англии виден поразительно высокий уровень точнейшего знания многих нюансов советской внешней политики 1920-х — 1930-х гг., причем именно на тех направлениях, которые более всего болезненно интересовали Великобританию. Какими бы проницательными ни были британские дипломаты и шпионы, но без хорошо информированной агентуры такой уровень точнейшего знания не обеспечить. А ведь, к слову сказать, на базе именно такого точного знания Великобритания совершенно уверенно действовала на четкое упреждение советских внешнеполитических шагов вне зависимости от того, предпринимались ли они по линии НКИД (МИД), Коминтерна или разведки. Она действовала именно так, как действуют лишь блестяще информированные о действиях противной стороны государства. Причем настолько тонко, изощренно и коварно, в том числе даже и в нюансах, что только остается, что диву предаваться. Только одно это уже вынуждает более чем серьезно отнестись к мнению британских историков. Тем более если учтем следующее, по меньшей мере просто шокирующее, обстоятельство.
Как выяснилось лишь осенью 2008 г., именно на Литвинова руководство британского МИДа возлагало серьезные надежды на то, что с его-то помощью удастся осуществить одну массированную акцию стратегического влияния.
Дело в том, что осенью 2008 года Служба внешней разведки рассекретила огромное количество документов, относящихся к домюнхенскому и постмюнхенскому периодам. 700 с лишним страниц. И среди них копию телеграммы министра иностранных дел Великобритании лорда Галифакса на имя временного поверенного в делах Великобритании в СССР. В телеграмме «святая лиса» [176] британской внешней политики и дипломатии требовал от временного поверенного добиться аудиенции у Литвинова и постараться в беседе с ним убедить советского наркома в необходимости повлиять на руководство Компартии Чехословакии. Как вы думаете, для чего?! А чтобы при вхождении гитлеровских войск в отданные по Мюнхенскому сговору со всем движимым и недвижимым имуществом чешские Судеты там не возникло бы народных волнений и сопротивления!? [177] К слову сказать, это задание для агента стратегического влияния только очень высокого уровня! Вот и попробуйте теперь объяснить хотя бы самим себе простую вещь: почему, на каком основании «святая лиса» английской внешней политики и дипломатии в качестве проводника своей политики, то есть, в сущности-то, в качестве «агента стратегического влияния» избрал именно народного комиссара иностранных дел М. М. Литвинова?! Любопытно в этой связи резюме корреспондента «Красной звезды». Справедливо и возмущенно недоумевая по этому поводу, он вопрошает: «Хотели скомпрометировать (Литвинова. — А. М.)? Или, может, из-за того, что с 1907 по 1917 год тот (то есть Литвинов. — А. М.) жил в Великобритании, работая в Международном
176
Термин придуман английскими журналистами. Построен на ловком, беспроигрышном обыгрывании созвучия на английском языке выражения «святая лиса» — HOLY FOX — и фамилии лорда — HALIFAX. Лорд действительно был таким в жизни и своей деятельности на посту министра иностранных дел Великобритании.
177
Пальчиков И. Что видно в Зеркале истории? Статья посвящена пресс-конференции в связи с рассекречиванием СВР РФ секретных документов разведки, в которых освещалась вся предмюнхенская и постмюнхенская возня Запада и Гитлера. «Красная звезада», 2 октября 2008 г.
178
Там же
Комментарий. В принципе Литвинов, судя по всему, уже тогда должен был быть снят с поста наркома иностранных дел хотя бы только за это. Его спасло одно обстоятельство. В октябре 1938 г. в отношениях между Германией и Польшей стал разгораться так называемый Збонщинский инцидент, жертвой которой стали именно проживавшие в Польше евреи, являвшиеся германскими подданными. Этот инцидент привлек к себе пристальное внимание мировой общественности именно оголтелой юдофобией, которую рьяно демонстрировали обе стороны, особенно же, как ни странно, Польша, неискоренимый государственный антисемитизм которой и в то время был притчей во языцех во всем мире. Снятие же Литвинова с поста именно в этот период, тем более на фоне Мюнхенской сделки, позволило бы врагам СССР обвинить его в проведении антисемитской политики и солидаризировать его с юдофобскими действиями Польши и Германии. Вот так Литвинов и уцелел на своем посту до начала мая 1939 г.
Именно Литвинов своей, едва ли не в буквальном смысле слова безумствовавшей франко- и особенно англофильствовавшей «дипломатией» по итогам Мюнхенского сговора Запада с Гитлером воистину загнал Советский Союз в международную изоляцию, выход из которой, по условиям тех времен, был всего лишь один. И весь мир знал это. Об этом без устали сообщали своим правительствам и дипломаты, и разведчики едва ли не всех стран. Это заключение с Германией аналогичного Мюнхенским соглашениям договора. Проще говоря, договора о ненападении. Почему он так поступал?! Ведь не мог же он не видеть всей подлости западной дипломатии! Физически не мог — это бросалось в глаза даже слепому. Не говоря уже о том, что, как нарком иностранных дел, он имел допуск и к разведывательной информации. И потому прекрасно был информирован о многих перипетиях дипломатической борьбы в Европе того периода. Тем не менее он все время пытался протащить линию на сотрудничество с западными негодяями. Еще в книге «Кто проторил дорогу к пакту? Мифы о предыстории советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г.» приводилось одно высказывание У. Черчилля: «В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и ее превращению почти мгновенно в готовность пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах» [179] . А Литвинов, между прочим, на протяжении всего своего пребывания на посту наркома иностранных дел Советского Союза беспрестанно пытался не только увязать советскую дипломатию с этими сплошными преступлениями, безумствами и несчастиями человечества. Более всего он пытался, если исходить из реальных фактов и конечного результата, подставить СССР под прямую угрозу войны в обмен на призрак иллюзии сотрудничества с западными демократиями в противодействии гитлеровской агрессии!
179
Черчилль У. Вторая мировая война/Пер с англ. М., 1991. т. 1. С. 156 — 157.
Последней же, к тому же состоящей из двух половинок, каплей, переполнившей чашу терпения и Сталина, и высшего руководства СССР, в результате чего Литвинов и был снят с поста наркома иностранных дел СССР, стало следующее.
1. В день подачи — 18 марта 1939 г. — ноты протеста [180] германскому послу Шуленбургу, Литвинов учудил странное действо. В этот же день он обратился к Великобритании с предложением немедленно созвать конференцию представителей Великобритании, Франции, СССР, Румынии, Польши и Турции для обсуждения мер по предотвращению дальнейшей германской агрессии. Именно это стало непосредственной конкретной причиной, так сказать, главной составляющей той самой последней капли, приведшей к отставке Литвинова, хотя судьба его была решена, судя по всему, уже давно, о чем свидетельствует признание Сталина о крахе советской политики по созданию системы коллективной безопасности в Европе, которую пытался проводить Литвинов.
180
По поводу оккупации Чехословакии.
Тщательный анализ этой истории позволяет категорически настаивать на том, что не должно подлежать сомнению то обстоятельство, что Литвинов в какой-то мере был ознакомлен с содержанием вышеприводившихся и иных сообщений разведки, коли выдвинул такое предложение. Но дело еще и в том, что накануне, 17 марта 1939 г., из Лондона, от полномочного представителя СССР в Англии И. М. Майского пришла, мягко говоря, удивительная телеграмма следующего содержания: «Турецкий посол Арас пригласил меня к себе на чашку чая. Когда я пришел, то застал у него еще румынского и греческого посланников. Естественно, началось обсуждение текущих событий. При этом румын сообщил следующее: около недели назад, еще до захвата Чехословакии, германское правительство через Вольтата, находящегося сейчас в Румынии в связи с переговорами о предоставлении немцам концессии на разведку нефти, предъявило румынскому правительству ультиматум. Вольтат заявил, что если Румыния прекратит развитие своей индустрии и через известный, — согласованный с немцами срок закроет часть ныне действующих промышленных предприятий, если, сверх того, Румыния согласится все 100 процентов своего экспорта направлять в Германию, то последняя готова гарантировать румынские границы. Румынское правительство отвергло ультиматум Вольтата. Однако вчера Вольтат вновь предъявил тот же ультиматум, и в еще более угрожающей форме. В связи с этим румынское правительство направило Тиля срочное указание немедленно информировать британское правительство о создавшемся положении и выяснить, на какую поддержку со стороны Англии оно может рассчитывать. Тиля видел сегодня Галифакса, Кадогана и Ванситтарта. Галифакс обещал доложить вопрос правительству и через 2 — 3 дня дать ответ. Полпред» [181] .
181
АВП СССР Ф. 059. Оп. 1. Л. 300. Д. 2075. Л. 185 — 186
Вот так, пошел почаевничать и — ну ведь это же надо такое сотворить — сообщил в Москву, что-де немцы предъявили Румынии аж целых два тайных и жестких ультиматума. Без какой-либо проверки этой информации, сразу же и залепить оную в Москву. Поразительно! Ведь Майский был не новичок в дипломатии — уж сколько лет сидел полпредом в том же Лондоне, — и прекрасно знал, что сообщать надо проверенную информацию или по меньшей мере оговориться, что предпринимаются все меры для проверки достоверности такой информации. При его-то связях в британском истеблишменте это не составило бы никакого труда. В конце концов в этом и есть весь смысл, вся суть работы посла или, как их в то время называли, полномочного представителя.