Накануне
Шрифт:
– Да ладно, изготавливал… – останавливаюсь и машу рукой. – ты знаешь какое оборудование нужно чтобы изготавливать лопатки турбин? Развёл он тебя, подруга, точно воровал готовую продукцию с завода.
– Вот-вот, я тоже подумала так, но оказалось что лопатки не турбинные, а малые рыболовные… пользовались бешеным спросом. Червей копать. И станков никаких в гараже не было: только тиски, шлифовальный алмазный круг, куски графита, бытовая печка и газовая горелка.
– Кхм, про готовую продукцию я, положим, погорячился, но изготавливал лопатки твой инженер, точно, в специализированном
– Как показала экспертиза, – Оля тянет меня за собой за рукав. – он выдавал за титан аллюминид никеля, достаточно лёгкий, пластичный и жаропрочный сплав.
– Всё сдаюсь, но по любому в гараже такое ни за что не сделать…
– Ты знаешь что такое СВС-процесс?… – Улыбается подруга дьявольской улыбкой, наслаждаясь моим беспомощным видом.
Отрицательно кручу головой.
– Самораспространяющийся высокотемпературный синтез – химический процесс, похожий на горение, происходящий в смесях порошков. Идёт с выделением тепла, приводит к образованию полезных продуктов, материалов и… изделий.
– Изделий?…
– Изделий! – Оля на корню пресекает мою попытку вновь усомниться в её словах. – На следственном эксперименте в его гараже, на моих глазах, обвиняемый тщательно перемешал две кучки тонко помолотых порошков алюминия и окиси никеля, засыпал и утрамбовал эту смесь в графитовом тигле, который затем подогрел на электропечке. Поднёс горелку, внутри тигля началась бурная реакция с шипением, искрами и дурно пахнущими газами. Чтобы этого избежать инженер обычно добавлял плавиковый шпат, но не тогда: сам заранее приготовил себе ватные затычки и украдкой сунул себе в нос, а нам пришлось терпеть…
– Ну и? – Бью копытом.
– … через несколько минут реакция завершилась, сплав алюминия и никеля своим весом вытеснил из формы шлаки и после остывания в тигле нашему взору предстало сероватое полотно лопатки, на вид неотличимое от ранее найденных при обыске.
– Экспертизу делали? Какая жаропрочность? – Тормошу подругу.
– А как же, в заводской лаборатории… – делает длинную паузу. – Не хуже 1000 градусов при удовлетворительной для производства турбинных лопаток прочности и пластичности…
– Охренеть, – крепко сжимаю руку Оли. – только в твоём голосе слышится "но".
– … но такие параметры были у тех лопаток, изъятых, а у свежевыпеченной – так, ничего особенного, на уровне хорошей стали…
– Я же тебе говорил… – улыбаюсь я.
– …В ЦЗЛ мне пояснили, – подруга неуловимым движением освобождает свою руку. – для того чтобы достичь турбинного качества, эту заготовку надо подвергнуть направленной кристаллизации в вакууме или, ещё лучше, в атмосфере аргона… Эта технология недавно была освоена на заводе, применяется для ремонта турбин.
"Направленная кристаллизация? Легко…. стандартная операция в полупроводниковом производстве. У Лосева мы так стержни кремния формируем".
– Так что, – моя рука оказалась в замке. – ты прав, это была разводка: доводил инженер свои лопатки на заводе. Только я это дело, всё равно, прекратила: из чувства повышенной социальной ответственности
– Оль, отпусти. Дай мне тебя расцеловать… из чувства классовой солидарности. Смотри, вон Валентина идёт.
Навстречу нам с каменным лицом идёт долговязая вохровка со стеклянными глазами, подруга отпускает мою руку.
– Чего это она? – спрашивает Оля, когда Валентина минует нас.
– Думаю ревнует. – Звонко чмокаю её в щёчку. – Спасибо тебе, за всё.
"Вот и ещё одна тема нарисовалась. Надо срочно организовывать металлургическую шарашку. На волю такую информацию выпускать никак нельзя".
Глава 4
Москва, Красная площадь,
Ленинский избирательный округ, участок 58.
12 октября 1937 года, 14:15.
Несмотря на промозглый с порывами ветер и срывающийся время от времени дождь, на площади Революции у выхода из метро, украшенного кумачом, бурлит людская масса. Автомобили, трамваи, троллейбусы работают сегодня агитаторами: Все на выборы в Верховный Совет СССР! Этот лозунг многократно транслируется с кузовов, радиаторов и крыш, звучит из репродукторов. Площадь Свердлова взята в кольцо разноцветных, ярко декоративных, набитых всякой снедью автолавок. Покупаю в одной из них пирожок с капустой и спешу исполнять свой почётный гражданский долг: и так уже припозднился, ведь участки открыты с шести утра, хотя, как я узнал дома из радиорепортажа, люди в Сталинской избирательном округе занимали очередь с четырёх, чтобы проголосовать первыми.
Вчера закончился мой предвыборный марафон в Архангельске, а сегодня два часа назад вернулся на самолёте ПР-5 домой чтобы бросить свой бюллетень в урну по месту прописки. Я удивился, но сейчас не принято кандидату голосовать на "своём" участке, вот и товарищ Сталин будет это делать у себя в Ленинском районе. Протискиваюсь дальше и передо мной Большой театр, его коллонада полностью скрыта за огромными портретами вождей: Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Но мне сейчас не туда: 58-й избирательный участок расположен в вестибюле станции метро "площадь Свердлова", встроенном в жилое здание по соседству с театром. Сама станция ещё не достроена (второй очереди метро), она расположена на радиусе от завода имени Сталина до Сокола, который будет запущен в 38-ом, но вестибюль, отделанный красным мрамором, уже сдан и как я вижу задействован в избирательном процессе.
"Стоп, не понял… У нас что тоже очередь? Всего несколько человек, но всё равно… Вроде бы жилых зданий вокруг немного, сплошь – административные. Откуда тогда люди? А-а, понял. Оба входа закрыты. В дверях стоят мои коллеги и, похоже, ждут приезда кого-то из правительства. Сталина"!
– Надолго? – Подхожу к Рыбину, одному из старейших сотрудников в охране вождя.
– Сам не знаю. – Темнит он.
В этот момент со стороны Манежной площади показались два больших чёрных "Бьюика".
– Стройсь! – Кричит Рыбин и в мгновение ока два ряда сотрудников перекрывают тротуар, создавая проход к вестибюлю, очередь оттесняют в сторону.