Накануне
Шрифт:
"Блин, а нравы-то сейчас в Америке в основном пуританские".
– Простите, мисс…. – Быстро отдёргиваю руку. – Что у вас на обед?
– Слушай, это только мне показалось, что отбивная была жестковата? – Решительно закрываю футляр и прячу его в карман, так и не позволив Оле примерить ожерелье.
– А не веди себя как плей-бой… – подруга с сожалением провожает его глазами.
"Дуглас" плавно со снижением входит в широкий разворот, а мы прилипаем к иллюминаторам: от лаурного океана суша отделена узким метров двести в ширину зелёным островом
Ведомый опытной рукой нашего пилота, самолёт идёт на посадку и через минуту плавно приземляется. К нему от небольшого двухэтажного здания аророрта тут же стартует белый лимузин с открытым верхом. Прощаемся за руку с капитаном и через дверь в хвосте самолёта попадаем наружу.
Сорочка от липкой влаги прилипает к телу, не спасает даже поездка с ветерком: она длится не больше минуты по прямой как стрела асфальтовой дороге, включая ажурный металлический мост, перекинутый через озеро. Ворота поместья, отделанные рельефной жёлтой плиткой, открываются при нашем приближении, авто не останавливаясь проезжает под их сводом и по узкой дорожке направляется в сторону одноэтажного здания с черепичной крышей и возвышающейся над ней квадратной башней. Лимузин плавно останавливается у портика, а по небольшой каменной лесенке к нам уже спускается хозяин, невысокий лысеющий мужчина с небольшим брюшком в строгом чёрном костюме.
Представляюсь сам, представляю Олю, у посла крепкое рукопожатие, по всему видно что он рад нашему приезду. Приглашает в гостиную: рельефный потолок, с которого на длинных цепях свисают хрустальные люстры, витражи из цветного стекла с искусно вплетёнными в рисунок железными решетками на окнах, два каменных льва охраняют ступени, по которым сверху бежит вода из небольшого фонтанчика.
"Чем-то напоминает дворцы испанской знати".
Дэвис наливает Оле шампанского, собственноручно готовит для меня бурбон, справляется о здоровье посланника.
"Звучит уже как намёк".
– Лучше, – лезу рукой во внутренний карман. – да, вот кстати, он просил передать.
Хозяин просит прощения, он хочет пригласить супругу и торопливо исчезает за одной из дверей с футляром в руках.
– Чем вы занимаетесь, мистер Ча-га-нофф? – От больших внимательных глаз Марджори Пост, высокой худой тридцатипятилетней красавицы (на самом деле ей было пятьдесят), судя по всему не ускользнули мозоли и шрамы от ожогов на моих руках.
– Я – радиоинженер, миссис Пост. Недавно был назначен помощником министра радиопромышленности. – Не уверен что правильно подобрал западный эквивалент своей должности.
– А сколько же вам лет в таком случае? – Женщина возвращает маленькую фарфоровую чашечку на блюдечко.
Хозяева сидят на старинном диване перед журнальным столиком с мраморной столешницей, мы с Олей по его бокам на стульях с витыми ножками друг напротив друга.
– Двадцать четыре. – Накидываю себе
– Блестящая карьера. – Покачивает головой Дэвис. – Скажите, мистер…
– Зовите меня Алексей.
– … Алексэй, а вы не родственник Кирова?
– Нет, я не его сын, как пишут в газетах… – прячу улыбку за стаканом с холодным чаем (хозяева продолжают вопросительно смотреть на меня). – и никакой не родственник. Закончил университет, служил в министерстве внутренних дел, сейчас перешёл работать в министерство Радиопромышленности. Приехал в Штаты заключать контракты с фирмой "RCA".
– Я встала у руля "Дженерал Фудс" в двацать семь после смерти отца… – Вздыхает Пост.
– А вы, мисс?… – Переводит разговор Дэвис. – Расскажите свою историю.
"Блин, а вот об этом-то я и не подумал".
– Ольга… моя история ещё короче, – мило улыбается подруга, показывая ровные бедные зубы. – мне – восемнадцать. Я – вольнонаёмный технический работник в посольстве. Исполняю обязанности секретаря товарища Чаганова здесь в Америке.
"А никто, похоже, на меня и не надеялся"…
– Как вам понравилась еда в самолёте? – Оживляется хозяйка.
– Очень вкусная… – не напрягаясь врёт Оля.
– Говорила тебе, – Мэрджори поворачивается к мужу, тот закатывает глаза. – людям нравится еда из замороженных продуктов.
– Мне тоже нравится. – Запоздало поддерживаю подругу.
– Сдаюсь, вы победили. – Дэвис шутливо поднимает руки.
– Скажите, Алексэй, – смеётся хозяйка. – а в России замораживают еду?
– Только на крупных пищевых комбинатах, миссис Пост….
– Мэрджори, зови меня Марджори.
– Марджори, – неожиданно мне в голову приходит одна мысль. – для продажи в розницу у нас в стране нет инфраструктуры: холодильников в каждом продуктовом магазине, материалов для хорошей упаковки… (Пост согласно кивает головой). Вот, например, недавно в моём Бюро обсуждался вопрос, касающийся алюминиевой фольги и мне в голову пришла мысль: делать из неё тару для прохладительных напитков и пива. Согласно расчётов на одну банку ёмкостью в одну пинту уйдёт чуть меньше, чем полунции аллюминия.
– Полунции? – Недоверчиво бросает женщина. – Наша жестяная банка весит больше фунта.
– Алюминий очень пластичен, – продолжаю соблазнять главу "Дженерал Фудс". – мы у себя приспособили мощный пресс и из шестидюймового алюминиевого круга за секунду выдавили отличную тонкостенную пинтовую банку.
– И что же случилось с вашим проектом? – Равнодушно замечает она.
– Ничего не случилось, – вздыхаю я. – в стране нет алюминия.
– И вы не попробовали запатентовать свою идею? – Её равнодушие вдруг куда-то испарилось.
– Нет, не стал. Слишком много другой работы.
– А почему бы вам, Алексэй, не сделать это здесь в Штатах?
– "Овчинка выделки не стоит", как говорят у нас. Ваше патентное право не даёт возможности получать серьёзную прибыль иностранцам, а для советского гражданина – это вообще исключено.
– Хм, – улыбается уголками губ миссис Пост. – тут вы, Алекс, правы. Чтобы отстоять свои интересы в наших судах надо иметь значительные средства… Дорогой, мисс Ольга заскучала, покажи ей, пожалуйста, наш дом…