Накануне
Шрифт:
После того как Ощепков встретил Любу в наших отношениях повеяло холодом.
– Помните, вы обещали, – Паша отводит глаза. – что когда… после перелёта… если всё с рацией будет в порядке, то напишете представление на освобождение Любы… гражданки Щербаковой.
– Я своих обещаний не забываю, – показываю на стул подле себя. – в тот же день, когда Громов приземлился в Америке, документы на освобождение Любы с фельдъегерем ушли в Особое Совещание.
– Правда? – Поднимает голову Ощепков. – Спасибо! И когда теперь?
– От месяца до трёх… – Встаю и насильно усаживаю его. –
– Уедем в Ленинград… – он снова отворачивает лицо.
– Зачем?! – Горячо перебиваю бывшего друга. – Оставайтесь у меня. Обещаю вам комнату в служебной квартире, здесь через дорогу…
Ощепков грустно усмехается.
"Ну да, после большой трёхкомнатной – комната в коммуналке… А что? Сейчас за неё душу дьяволу продадут! Пусть походит по базару, поищет… В Ленинград, ничего лучше они там не найдут. Васька Щербаков сам живёт в коммуналке. А с их настроениями, вполне могут вновь оказаться на нарах в скором времени.
– … пока комнату. – Продолжаю соблазнять его. – Покажете себя, отдельную квартиру пробью.
"В глазах тоска, нет, не так надо"…
– Ты знаешь, Паш, – тоже отворачиваю голову и меняю тон на безразличный. – НИИ-9 передаёт мне всю тематику по радиоуловителям… (краем глаза отмечаю, что Ощепков весь подобрался)… будем на базе "Подсолнуха" морские и авиационные установки создавать… (глаза загорелись). Сектор хочу создать для электрических расчётов, полей, антенн. Ищу начальника… Не согласишься?
"Молчит".
– Я тебя не тороплю, подумай, посоветуйся с Любой… До обеда времени хватит? Вот и отлично! А будет скучно, на досуге займёшься электронным микроскопом. Слыхал про такой?
"К сожалению Иоффе отнёсся к этой идее прохладно".
Когда месяц назад я зашёл к нему в Физтех, то понял, что все его мысли связаны с вычислительной техникой: у них началась разработка ламповой ЭВМ. Самое начало.
"Идеи витают в воздухе"…
Абрам Фёдорович поначалу ограничивался туманными фразами, видимо опасаясь конкуренции с моей стороны, но заметив моё полное равнодушие к этой идее, пригласил своих людей из теоретического отдела Бронштейна, Канторовича и других рассказать о ЛВМ подробнее.
Архитектура машины будет более или менее повторять РВМ-1 (это скорее программируемый калькулятор, чем универсальная ЭВМ), но во весь рост встала проблема с памятью: поскольку ЛВМ значительно быстрее РВМ, то хранить программу на перфоленте не представляется возможным. ЛВМ с перфоленточным вводом большую часть времени бы ждала когда загрузится очередная команда, поэтому было решено сделать программу хранимой в памяти. Сделать память на лампах можно, но на каждую её ячейку пойдёт две лампы и это не считая управления. ЛВМ быстро стала превращаться в монстра, занимающего огромный зал и пожирающего десятки киловатт электроэнергии.
"Ферритовую память они у меня не получат: режим секретности у них – никакой, да и производитель ферритовых колец пока в СССР один".
– А если попробовать хранить информацию на электронно-лучевой трубке? – Таращу глаза, имитируя процесс озарения.
– Это как? –
Кратко объясняю присутвующим, благо большинство из них – физики и разжёвывать не надо, процессы происходящие в слое люминофора ЭЛТ при попадании электронного луча на некую область экрана (он разбит на участки, представляющие собой ячейки памяти): светящаяся точка (единица), до того как она сама собой погаснет, доли секунды сохраняет положительный электрический заряд. Чтение информации происходит так: на экран ЭЛТ с внешней стороны накладывается пластина с металлическими контактами, каждый напротив своей ячейки (образуя запоминающий конденсатор), и вновь подаётся электронный луч. Если ячейка уже имеет заряд, то с пластины можно снять положительный импульс, если же заряда нет, то и импульса не будет.
– Так после такого чтения, – разочарованно произносит Бронштейн. – луч затрёт первоначальное значение, хранящееся в ячейке…
– Правильно, – соглашаюсь я. – для этого надо создать схему регенерации, которая будет постоянно пока включено электропитание перезаписывать ячейки памяти.
"Концепцию динамической памяти – в массы. Вижу, что мои слова упали на благодатную почву – в добрый путь".
– Нет, не слышал…. – вяло интересуется Паша. – а почему он электронный?
– А потому, – подхожу к книжному шкафу и достаю из его недр картонную папку с тесёмками. – что в отличие от оптического микроскопа в нём работает не световой поток, а пучки электронов. Здесь ты найдёшь переводы немецких патентов, некоторые соображения насчёт улучшений, которые можно внести в конструкцию микроскопа, всё что удалось почерпнуть из бесед с учеными ФИАНа… Займись делом, наукой. Встряхнись, хватит копаться в прошлом!
– В прошлом, говоришь… – зло проскрипел он. – расстреляли такого человека, гения, который первый понял, оценил идею радиоуловителя, который столько сделал для страны Красной Армии. Да сейчас бы уже каждая дивизия имела свой РУС! Столько людей, лучших… ни за что… Забыть, говоришь?
– Да будь Тухачевский трижды гений, – в сердцах бросаю папку на стол. – нет для изменника иной меры наказания, только пуля.
– Ну да, – зло усмехается Ощепков. – немецкий, английский…. какой там ещё?… шпион. Веришь этому? Ты – молод, следовательно – глуп!
– Хорошо, – с усилием беру себя в руки. – а вот как насчёт честности? Ты мне веришь?
– В этом вопросе ты не можешь быть объективным, – цедит сквозь зубы Павел. – ты на стороне Кирова.
– А магнитофонная плёнка, она на чьей стороне? – В нерешительности гляжу на папку.
– Какая ещё плёнка? – Впервые за время разговора он поднимает на меня глаза.
– … С записью разговора заговорщиков, помнишь тогда в тридцать шестом на испытаниях под Севастополем?
– Ты шпионил за маршалом?! – Вскрикнул Ощепков, вскочив со стула.
– Это вышло совершенно случайно, хотя это не важно. Что важно, так это то, что записано на плёнке. Её свидетельств тебе достаточно? Отлично! Достану я тебе её…
"По мне так, надо было этот разговор на совещание заговорщиков на пластинку записать".