Накануне
Шрифт:
Быстро переглядываемся с Олей.
– Лев Романович, мне что спиртовку снова распаковывать? – Пытается зайти с нами в монтажную "пережжёная блондинка".
– А что мне прикажешь за тебя это делать? – Взрывается Шейнин, но через секунду продолжает уже другим тоном. – Алексей Сергеевич, я понимаю что Седов врёт, но как это доказать? Есть протокол допроса, на нём подписи обвиняемого и следователя… кроме этого имеется заключение профЭссора.
"Кислых щей… гадающий на кофейной гуще".
– Как я и
– Только вести её буду я. – Следователь снимает пальто, проходит к столу и занимает лучший стул красного дерева с мягким сиденьем и спинкой.
– А товарищ Мальцева обеспечит звукозапись допроса…
– Скажите арестованный, вы знакомы с человеком сидящим перед вами? – Шейнин ослабляет галстук и вытирает пот со лба носовым платком, в комнате жарко натоплено по моей просьбе.
– Лично нет, но я видел его однажды. – Отвечает Седов, совершенно седой и сильно похудевший со времени нашей встречи в чёрной арестантской куртке.
– Когда и при каких обстоятельствах это произошло? – Устало бубнит прокурор. Верхний свет потушен, две настольные лампы расположенные на торцах стола освещают наши с Седовым лица.
– 4 октября 1935 года в Чикаго в гостинице "Бельведер", – морщится как от боли заключённый. – он стоял рядом с сыщиком из ФБР Патерсоном, который меня допрашивал потом. Я сразу узнал Чаганова… Можно воды, горло пересохло.
Оля в белом халате появляется на секунду из темноты и ставит перед аресованным стакан с водой, тот начинает жадно пить стуча зубами по стеклу.
– Мне тоже, пожалуйста. Товарищ Чаганов, вы знакомы с сидящим перед вами человеком?
– Нет, не видел ни разу, но он похож на Льва Седова, каким я увидел его на фотографиях американских газет. После его ареста полицией.
– Итак, между товарищем Чагановым и арестованным Седовым проводится очная ставка, – Шейнин встаёт, снимает пиджак и вешает его на спинку стула. – по моему разрешению вы будете задавать друг другу вопросы. Первым задаёт вопросы товарищ Чаганов. Пожалуйста, Алексей Сергеевич.
– Скажите, Седов, – внимательно слежу за зрачками оппонента. – тогда в гостинице, где как вы утверждаете видели меня, в чём я был одет?
– На вас был непромокаемый плащ, такой чёрный блестящий, серая фетровая шляпа в руке, костюм тёмный, галстук в косую полоску… – быстро отвечает он.
"Вот ты и прокололся, всё это было куплено уже после "Бельведера" в целях радикальной смены имиджа, вот только как это доказать? Чеков с датой и временем покупки ещё не изобрели".
– … значок на лацкане с буквами "RCA"…
"И значок этот мне подарил МакГи позже уже когда я вернулся в Нью-Йорк перед самым отплытием. Перечисляет детали как будто на фотографию смотрит… Кстати, значок этот я подарил
– Но узнали вы меня не поэтому, – напрягаю зрение, следя за зрачками Седова. – а по будённовке на голове, правда? Все вместе, в том числе и Шейнин, весело хохочем.
"Пора".
– Фотографию эту вам вчера следователь показал? – Подсекаю потерявшего бдительность Седова.
– Врач перед допросом… – продолжает смеяться он.
– Вы что заболели? – Пугается Шейнин.
– … Живот ноет третий день… – беззаботно машет рукой арестованный.
– Этот врач объяснил вам что надо говорить? – Зло пихаю под столом ногой писателя.
– …ну меня учить не надо, сам знаю… – словохотливо продолжает арестованный.
– И вы тут же бросились исполнять приказ незнакомого вам человека? – Морщится от удара Шейнин.
– … он назвал пароль папаши… – Седов встряхивает головой и недоумённо смотрит перед собой.
– Кого?! – Кричим мы вместе со следователем.
– А-а-а… мне больно! – Хватается за живот арестованный и как куль валится на пол.
– Я-врач! – Оля бросается к лежащему.
Сидящая рядом с Шейниным и ведущая стенограмму "Крашеная" испуганно вскакивает на ноги, пытаясь разглядеть катающегося по полу заключённого. Я в два прыжка достигаю рубильника на стене и в монтажной вспыхивает яркий свет.
– Здесь больно? – Взволнованная подруга ощупывает живот распластавшегося на полу арестанта, стоя перед ним на коленях.
– Больно… – С трудом выдыхает он, жмурясь от света, Олины руки скользят выше.
– … И здесь тоже…Ты?! Опять! – С ненавистью кричит Седов.
– У него острый живот, возможно перитонит. – Поднимает голову подруга.
– Вы знакомы? – Хватается за голову Шейнин.
– Лев Романович! – Не выдерживаю я. – Звони уже в больницу!
Москва, Кремль. Кабинет Сталина.
18 февраля 1938 года, 14:00.
– Проходите, товарищ Берия, – Сталин медленно поворачивает голову к вошедшему в кабинет наркому. – докладывайте.
– Тридцать минут назад в Кремлёвской больнице умер Лев Седов. – Берия в нерешительности останавливается в центре комнаты.
– Как это случилось? – Откликается Киров, судя по серьёзным взглядам собравшихся это уже не было для них новостью.
– Во время вчерашней операции по удалению апендицита у Седова произошла остановка сердца, – Берия снимает пенсне и потирает переносицу. – его удалось снова запустить, примерно через пять… Операция завершилась, после неё больной в сознание не приходил… сейчас идёт вскрытие… следователь берут показания.