Накануне
Шрифт:
– Недавно созданный "Спецкомитет"… – продолжаю немигающе смотреть на огонь камина. – объединил усилия учёных и промышленности в области чёрной металлургии, переработки нефти, азотной промышленности и других отраслей. Есть мнение, что было б неплохо создать в нём новый главк, скажем "Главкислород", для производства рабочего образца вашего детандера и быстрейшего внедрения его в конверторном производстве. Вы могли бы вступить в научный совет "Спецкомитета".
– Вы что ставите мне условия? – Возмущённо фыркает Капица.
– Ставлю.
– Я
"Никаких комментариев по этому поводу не будет".
– Пётр Леонидович, подумайте ведь от этих предложений вам одна сплошная польза: во-первых, снимаются проблемы финансирования и производства турбодетандера; во-вторых, ваш коллектив пополнится ценными научными кадрами; в-третьих, у вас появится перспективная тематика, связанная с криогенной машиной Стирлинга, завтра же подпишем с вами договор и наконец в-четвёртых, а для вас быть может в первых… Нет об этом расскажу если вы скажете "да".
Капица долго и сосредоточенно набивает свою трубку табаком.
– Вы что хотите чтобы я кровью подписал кабальную бумагу? – Хозяин достаёт щипчиками из камина уголёк и раскуривает трубку.
– Достаточно вашего слова.
– Ну хорошо, я согласен, – выпускает он дым через нос. – так что там было четвёртое?
– Четвёртой была идея, – расплываюсь в улыбке. – представьте, что гелий-два состоит из двух взаимопроникающих компонент: "сверхтекучей" с нулевой вязкостью и обычной. Когда обычная вязкая компонента крутит "паучка", связанная с ней "сверхтекучая" – незаметно проходит сквозь выходящий поток вовнутрь, где превращается в обычную вязкую компоненту, чтобы восполнить её убыток…
Капица зависает.
"Квантовая, понимаешь, механика"…
Глава 11
Москва, ул. Большая Татарская, 35.
ОКБ спецотдела ГУГБ.
20 февраля 1938 года, 06:30.
– А я после того случая вообще спать почти перестала, – говорит Люба, откладывая щуп авометра. – где-нибудь среди ночи прикорну минут на двадцать и всё – чувствую себя отдохнувшей и бодрой. Паша удивляется, спрашивает – все женщины что ли такие…
– Закончила, – поспешно меняю тему. – молодец, теперь надевай перчатку и пройдись по выходам усилителей. Проверь дрейф, коэфициенты усиления всех каналов, самописец.
– Угу… – Встряхивает рыжей гривой Люба и кивает на большой деревянный ящик, стоящий на столе передо мной. – Слушай, Лёш, он что – американский? Просто я думаю – дорогой, взял бы наш Б-2 завода "Коминтерн" у него размер в два раза меньше.
– Наш не подойдёт, – осторожно снимаю заднюю крышку телевизора. – у нашего экранчик три на четыре сантиметра да и двадцать строк всего. А у этого – двести строк, чувствуешь разницу?
"Это ж HD тридцатых годов".
Люба уважительно рассматривает покрашеный в чёрный цвет перфорированный круг метрового диамера
"Почти всю электронику – долой… два независимых приёмных тракта изображения и звука мне без надобности. Двигатель постоянного тока – это хорошо, схема регулировки частоты вращения диска получается простой"…
Принцип работы моего тепловизора следующий: инфракрасные лучи от источника тепла после преломления в объективе (линза из германия по размеру нашей пластины со свинцовым просветляющим покрытием, отсекающая видимый свет), выстраиваются в плоскости ограничительной рамки, определяющей размер изображения. Сразу за рамкой вращается диск Нипкова, каждое отверстие которого вычерчивает одну строку, а все они за один оборот – полный кадр. Все элементы изображения последовательно попадают на светочувствительный элемент (тоже германий, но легированный медью), сигнал с которого усиливается и модулирует питание неоновой лампы. Мигающий видимый свет неонки попадает в отклоняющую из двух зеркал (стекло с напылённым алюминием-самое то для выбранного диапазона 1-15 мкм), которые "пишут тепловое изображение" на обычную киноплёнку (её прокрутка засинхронизирована с вращением диска Нипкова).
"Как-то вот так… Да ещё забыл, светочувствительный элемент надо охлаждать до температуры жидкого гелия, этому послужит сосуд Дюара с проводящим окошком, что я намедни получил у Капицы. Такой вот HD-тепловизор на элементной базе 30-х, отличающийся от несуществующих аналогов тем, что за изменением температуры объекта можно следить ускоренно, замедленно или даже делать стоп-кадр".
– А что это вы тут делаете? – Заглядывает в комнату Оля.
– В картишки дуемся… – Отвечает не оборачиваясь Люба.
"Твою же мать… А мы тут собрались точечно память пропалывать…. что если тут требуется тотальная зачистка".
– Здравствуй, Любочка, – приветливо улыбается не моргнув глазом подруга. – ну как спала?
– Ты знаешь, без водки много лучше… – со злинкой отвечает та, развернувшись всем корпусом. – а так, по прежнему.
– А что это вы тут делаете? – В комнату врывается весёлый Ощепков.
– В картишки дуемся… – хором отвечают девушки.
– Тьфу на вас… – Облегчённо выдыхаю я.
– Слушай, Алексей, – Паша замечает разобранный телевизор на столе. – а правда что твоё КБ занялось телевидением? Смотрю и вывеску сменили…
– Правда, не отвлекаемся: Паша, твоя задача: прокручиваешь диафильм Любе. Зашторишь окно, в лаборатории должна быть абсолютная темнота…
Наш "диафильм" – это набор кадров, состоящий из множества чёрных и белых квадратов, в которых зашифрованы коды доступа к нейронам-раутерам, к памяти и для переадресации вывода на эфферентные нейроны руки. А попросту на "перчатку". После окончания такого просмотра в течении заданного времени информация из памяти реципиента будет литься прямиком на самописцы.