Накануне
Шрифт:
"Три раза ха. Курс общей физики, вопрос на засыпку "с бородой""…
– Если бы наш соленоид был не сверхпроводящим, – отвечаю без задержки. – то энергия накопленная в нём рассялась на электрическом сопротивлении проводов. Но у нас сопротивление равно нулю, поэтому ток так и будет бежать по цепи, а магнитная стрелка компаса так и останется отклонённой.
– Хм, – большие глаза профессора изучающе рассматривают меня. – считал что вас только отнимать и делить теперь учат…
"Популярная шутка, я смотрю, в научных кругах".
– Продолжим
"Магнитное охлаждение, почему-то не отразилось у меня в памяти… возможно очередная "любофф" помешала лекцию Шварца посетить, а вот его "сверхявления" запомнились хорошо, особенно сверхтекучесть: опыты с перетеканием гелия-два по стенкам стаканчика и одноноправленным его истечением из сопел стеклянной турбинки – "паучка"".
– Удивительная вещь, – морщинки на высоком лбу Капицы разглаживаются. – "паучок" вращается под действием реактивной силы вытекающего гелия, но равного ему втекания нет потому что тогда турбинка бы остановилась! Много сил потратил на опыты чтобы обнаружить тонкий пристеночный слой гелия, по которому он возможно втекал вовнутрь, но всё тщетно…
– "Очень трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет". – Глубокомысленно поглаживаю воображаемую бороду.
– Не cat, a hat… – машинально поправляет меня о чём-то задумавшийся профессор. – "Трудно искать шляпу в тёмной комнате", так мой друг Кокрофт часто говорил…
"Друг, как же… придержал статью Капицы об открытии "сверхтекучести гелия" в журнале "Nature", рассказал о ней его конкурентам и приоритет советского учёного может быть оспорен, так как обе статьи его и конкурентов вышли одновременно… Это, кстати, о нравах царящих в Кембридже".
– Я вообще-то, Пётр Леонидович, пришёл поговорить с вами о криогенной технике. – Пользуюсь возникшей в разговоре паузой.
– О моём детандере? – Отвлекается от своих грустных мыслей профессор.
– И о нём тоже, но в первую очередь меня интересует возможность изготовления небольшого мобильного ожижителя небольших объёмов воздуха, скажем на базе двигателя Стирлинга.
– Почему Стирлинга? – Поднимает густые брови Капица.
– Ну потому что головку его цилиндра можно нагревать используя любое топливо невысокого качества, необязательно жидкое… Использовать, скажем, в качестве движков для электрогенераторов передвижных радиостанций…
– Это ясно, – перебивает меня профессор. – но какая связь с криогеникой?
– Прямая, то есть обратная… Машину Стирлинга ведь можно запустить и по обратному циклу, превратив в криогенную.
– Неожиданно… – рука Капицы потянулась к журнальному столику за курительной трубкой с длинным мундштуком и замерла на полдороге. – но верно, обе машины Стирлинга, двигатель и криогенная, будут соотноситься между собой как поршневой компрессор и детандер. Очень интересное предложение… только воздух в качестве рабочего тела при низкой температуре уже не пойдёт…
– Так
– Даже не знаю, – Капица забывает о трубке. – у меня в штате всего десять человек… и они загружены работой над турбодетандером.
– Для такого большого проекта и сто человек будет мало, – понимающе киваю головой. – в таком случае у меня для вас другое предложение – почему бы не сделать как академик Ипатьев? Передать реализацию турбодетандера в Спецкомитет. Слышали о таком? А самому выступить научным руководителем проекта.
– Боюсь что не смогу разорваться на всё… – хитро прищуривается хозяин. – не хотелось бы забрасывать и научную работу. Вот если бы вы освободили "Лёву-худого" и "Лёву-толстого"…
"Похоже на шантаж".
– У вас, Пётр Леонидович, превратное мнение об НКВД… – Капица упрямо смотрит на меня в упор. – граждане Шубников и Ландау осуждены Особым Совещанием по закону. Освобождены они могут быть тоже только по закону, а не решением НКВД.
– Я слышал и о таких случаях… – поджимает губы профессор.
– По закону… – добавляю я металла в голос. – осуждённый может быть освобожден или его срок может быть сокращён если, находясь в заключении, внесёт значительный личный вклад в дело военного, промышленного или научного развития страны. Если Шубников под вашим руководством создаст действующий макет криогенной машины Стирлинга, то я уверен, что ОСО положительно решит с его освобождением…
– Ландау может произвести необходимые расчёты для этой машины… – веселеет Капица.
– …Вы меня простите, Пётр Леонидович, но такие расчёты может произвести любой инженер-теплотехник…
"Есть у меня один на примете… Стоп, только не это, если к ним ещё добавить Седова, то Институт Физических Проблем смело можно переименовывать в институт проблем политических колючей и ограждать его периметр колючей проволокой".
– Ландау у меня безработным не останется, – огоньки запылали в больших серых глазах учёного. – будет работать над теорией сверхтекучести гелия-два.
– А не боитесь что он навсегда останется заключённым, так и не создав её?
– Ландау – выдающийся физик-теоретик, таких как он во всём мире можно сосчитать на пальцах одной руки!
В памяти неожиданно возник образ знакомого студента по кличке "Зануда", который бросил том "Курса теоретической физики" Ландау и Лифшица в стену комнаты в общежитии и обернувшись ко мне с ненавистью прохрипел: "Он специально пишет так чтобы никто ничего не понял… Встретишь Ландау – дай ему в глаз"!
"Пророк, блин… хотя может быть действительно пришёл час расплаты"?
– Мы считать не обучены, товарищ Капица, только отнимать и делить.
– Я серьёзно, товарищ Чаганов, – пожевал он губами. – Ландау мне нужен здесь, он нужен здесь мировой науке.