Накануне
Шрифт:
– - Стрельцы, -- отдал очередное распоряжение князь.
Лучники, повинуясь команде, стали спускать вниз повозки, реквизированные ранее у населения - черных клобуков. Когда повозки дотащили до места, лучники быстро разобрали лежащие в них луки с бобровыми тулами. Князь не случайно отбирал только лучших стрельцов, на них возлагалась важная задача. Обозники забрались на повозки, положив щиты на плечи. На них подсадили стрельцов, вставших в полный рост. С высоты своего положения, для стрельцов враги были как на ладони. Защелкали тетивы, смертоносные бронебойные стрелы пробивали кольчуги, и дощатые брони. Опустошив тулы, стрельцы спрыгивали, и на их место заступали
– - Пора, -- в нараставшем возбуждении произнес черниговский князь, протягивая руку за шеломом.
Отрок подал шелом, другой подвел княжеского коня, покрытого кольчужной сеткой. Князь сел в седло легко и непринужденно, недовольно оттолкнув сунувшегося было помочь отрока. Обернулся, чтобы посмотреть на дружину. Все уже в седлах, приготовились к атаке. Лица полны решимости умереть за своего князя. Михаил отобрал самых опытных из старшей и молодшей дружины. Они - лучшие, в лучшей броне, на лучших конях, покрытых кольчужными сетками и железными налобниками. Большая сотня - сто и еще двадцать воинов, каждый из которых в бою стоил пятерых.
– - Труби! -- велел он трубачу.
Долгий протяжный звук рога возвестил о намерении князя атаковать. Там, внизу, его услышали. Спешенные дружинники, перестали атаковать, уйдя в оборону. Князь послал коня вперед, начиная разгон. Трубач вновь протрубил сигнал. Лавина всадников неслась по склону холма во весь опор. Ноздри князя трепетали в предвкушении битвы. Рука крепко сжимала выкрашенное в красный цвет древко пики. Михаил страстно желал сразиться с Даниилом и раз и навсегда решить давний спор ольговичей с романовичами за Галич. Михаил, как старший в роду ольговичей вот уже двадцать лет ждал этого момента.
Даже попав в окружение войско Даниила продолжало сражаться. Черниговский князь отдал должное галицкому князю - его полки не дрогнули. Набранные из среды горожан, в основном это были младшие сыновья ремесленников, хорошо вооруженные и одоспешенные, они в военном отношении значительно превосходили городское ополчение, но уступали профессиональным воинам. Это, можно сказать, была мобильная пехота. И если бы не случайность - пехота оставила свои самострелы в обозе, то сейчас у Даниила был бы шанс на победу. Галицкие вои видя поспешный отход дружинников черниговского князя, пошли в атаку, стараясь разорвать кольцо окружения. Усиленные всадниками, они почти-что прорвались, и даже смогли расширить место прорыва, заплатив за это дорогую цену. Галицкий князь, бившийся в первых рядах, увидел надвигавшуюся опасность. Он громко кричал, отдавая команды.
Пехота выстроила заслон, закрывшись щитами и ощетинившись короткими копьями, вперемежку с длинными пиками, подобранными на поле боя. С десяток воев бросились к повозкам, намереваясь посечь черниговских стрельцов. У повозок сразу завязались одиночные схватки. Обозников частью посекли, остальных разогнали. Конная лава прошла мимо повозок, оставив вступивших в рукопашную схватку стрельцов в стороне.
Конная атака отборной черниговской сотни все изменила в один миг. Заслон прорвали, и битва распалась на многочисленные групповые и одиночные схватки. Буквально за мгновения до столкновения, от галицкого войска отделилась небольшая группа всадников, умчавшись прочь от битвы. Уходить они могли только в одну сторону, вдоль тылов черниговцев по направлению к ловушке, а там им пришлось резко свернуть вправо, уходя от черниговских
Уставший воин брел по утоптанному множеством ног снежному полю, перешагивая через поверженные окровавленные тела. Кровь была повсюду, на снегу, на брошенном оружии, расколотых щитах, на людских телах, изуродованных войной. Отрубленные пальцы, кисти рук, ноги, размозженные головы и искалеченные тела, усеявшие поле битвы, оставляли его равнодушным. Тусклый ничего не выражающий взгляд скользил от одного тела к другому. Слабые крики раненных о помощи изредка привлекали его внимания, он подходил к ним, только чтобы добить очередного несчастного.
– - Это вам за Сбыслава! -- безумно бормотал Сашка опуская топор на голову бедолаги. -- А это за Ратьшу...
Перед взором парня все еще стояли удивленные и не верящие с случившееся глаза Ратьши, когда он склонился над раненным, чтобы перевязать рану. Все-таки все они русские люди, христиане, а еще рек Господь наш "И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними". Раненный отблагодарил по-своему - вонзил кинжал в грудь парня. Тут Сашка, стоявший рядом, и слетел с катушек.
– - Все, все... Хватит! -- крепкие руки Местятки, незаметно подошедшего сзади обняли Сашку, удерживая от удара.
Раненый торк, уже попрощавшийся с жизнью, не верил в свою удачу, смотрел широко открытыми глазами на возвышавшихся над ним забрызганных с ног до головы воинов.
– - Я сдаюсь, -- по-русски, но с небольшим акцентом выкрикнул он. -- Я хорошо заплачу.
Сашка сверлил пленника безумным взглядом, и был этот взгляд страшен. Пленный видел в нем свой приговор и только руки второго воина, цепко удерживающие безумца, могли спасти от смерти. Сашка сделал попытку вырваться. Местятка держал крепко, шепча на ухо успокаивающие слова. Постепенно их смысл стал доходить до Шемяки, и он выпустил топор из руки, без сил опустившись на снег рядом с пленником. Местятка отряхнул от снега поднятую тут же высокую черную шапку, очень похожую на папаху, нахлобучив ее на голову Сашки, и занялся ранами пленника.
К ним подошли Лавр с Осипом, ведя перед собой еще одного пленника в некогда богатом доспехе, теперь значительно посеченном. Кузнец потерял один из своих топоров, получив ранение в левую руку. Тряпица, которой он перемотал рану, насквозь пропиталась кровью. Доспех зиял многочисленными прорехами, но кузнец твердо стоял на ногах. Он первым заметил скачущих всадников, и быстро толкнул Сашку, привлекая внимание. Всадники мчались прямо на них и явно были врагами.
Торк тоже заметил всадников и ухмыльнулся злорадно. Местятка ударил его по лицу латной руковицей и просипел угрожающе:
– - Лежи тихо - не то прирежу.
Они разошлись по сторонам, как будто пропуская всадников, и когда те приблизились, разом метнули сулицы. Всадники промчались мимо. Один упал с коня, сбитый метким броском, второй остался в седле, но был ранен, припав к гриве коня, а третий не успел соскочить с павшей лошади, и был придавлен всей ее массой. Остальные прорвались, даже не обернувшись посмотреть на товарищей. Лавр метнул топор в спину всадника. Последние всадники проскакали мимо них. Сашка последовал примеру кузнеца, впрочем, не надеясь на попадание. Однако сумел попасть в последнего всадника. Тот проскакал еще несколько метров и завалившись на бок, выпал из седла. Парни, радостно вскрикнули приветствуя меткие броски. Бросок Лавра, как и Сашкин, был точен. Парини бросились ловить коней, пока конные преследователи беглецов не отобрали их законную добычу.