Наказаны любовью
Шрифт:
Роберто сузил глаза.
— Думаешь, я не знала.
Рамона сошла вниз и остановилась, услышав разговор сына с невесткой.
— Ты ничего не знаешь, не лезь в мои дела.
— Я знаю, как каждую ночь, ты шепчешь ее имя. Мне его повторить. Ложишься в постель с другими женщинами, а представляешь ее. Столько лет, а ты так и не смог ее забыть. Кто она, что может обладать такой властью над тобой. Познакомь, может она научит.
Роберто схватил ее за руку, но тут вспомнил недавнюю ситуацию и выпустил руку жены. Везде. Она везде ему мерещится. Он,
— Вроде бы вы ее похоронили. Как же она смогла воскреснуть?
— Кто тебе сказал?
— Достаточно просто сопоставить услышанное, увиденное. Я не так глупа. Зато я рада, что ты тоже страдаешь, как и я. Мы оба обрекли себя на это. Обоим было так выгодно.
— Замолчи, — Роберто увидел мать наверху. — Ты забываешься. Мне напомнить тебе, — он повернул голову, пристально смотря на свою жену.
— Я все прекрасно помню, — она подняла свой бокал к его и чокнулась с ним. — Так выпьем, за нашу прекрасную жизнь.
— Ты пьяна.
— Да, а так легче, не думать, попробуй, может тебя отпустит, а то, что ты творишь, порушил мебель в своем кабинете. В чем виноваты стены?
Роберто смотрел на жену, смотрел на ее бокал, на свой.
— Ты права, мы навеки связаны друг с другом, так почему бы нам не выпить вместе. Может и мама к нам присоединится. Иди сюда, я налью, что бы ты хотела выпить? Что тебе предложить?
Рамона спустилась с лестницы.
— Роберто, прекрати.
— Почему, а так ведь лучше, напиться, проваляться в кровати, снова напиться, время прошло, и мыслей нет, никаких.
Он налил себе второй бокал, начал пить, но сцены одна за другой оживали в его памяти, как он ее целует, как обнимает, прижимает к себе, эти фотографии, этот пожар, эти годы пустоты, эта встреча, это дикое необъяснимое желание и тяга к ней. Что все это? К чему? Зачем? Он повернулся, но везде была она, слышался ее смех. Стон сорвался с его губ. Он поставил бокал и вырвался на воздух, пытаясь дышать, но не получалось, он распустил галстук, расстегнул верхние пуговицы. Только бы глоток воздуха, как раньше, чтобы почувствовать жизнь, чтобы избавиться от этой боли, горечи. Что еще надо богу от него, за что он так его мучает.
Роб как пьяный направился к машине. Рамона шла за ним. Картина повторялась. Тогда в прошлом, он точно также следовала по его пятам, боясь отпустить, боясь, что он что-нибудь сделает с собой.
— Оставь меня в покое, неужели тебе недостаточно всего? Что ты еще хочешь от меня, мама? — он повернулся с немым вопросом в глазах?
Рамона прижала руку ко рту, другую протянула, чтобы коснуться его, успокоить, дать утешение. Но сын дернулся, сделал шаг назад.
— Ты прокляла меня, ты довольна?
Рамоне хотелось закричать, но не могла, лишь слеза катилась по ее щеке.
— Я повержен, я так устал, оставьте все меня в покое. Видеть вас не могу.
Он сел в машину и уехал. Рамона попыталась задержать его, но тщетно.
Она вернулась в дом.
— Ты будешь лечиться, слышишь меня. Ты станешь той,
Палома смотрела на мать мужа. Она рассмеялась.
— Он никогда не был и не будет моим, вы ошиблись, делая ставку на меня.
— Еще посмотрим, а сейчас в душ, — Рамона потащила ее за собой.
Она не позволит Кристине разрушить их жизнь. Не позволит.
Рафаэль попросил Карлоса отвезти его домой.
— Мне надо взять кое-какие документы с собой в больницу, а потом если тебе будет нетрудно, ты отвезешь меня туда.
— Конечно, сеньор Рафаэль. Я все равно не занят. А просто сидеть и ожидать сообщения от Кристины, не могу, лучше пусть будут дела, — он улыбнулся.
— Скажи мне, Карлос, ты говоришь, вчера у вас дома у твоей мамы был приступ. Опиши его пожалуйста.
— Она стала спускаться вниз, я не знал, что она была дома. Мы пришли с Сабриной за моими работами, чтобы я их привез Кристине, но об этом вы же знаете.
— Да, конечно. Что было дальше?
— Я, — Карлос замялся, не знал, как сказать, что он хотел поцеловать Сабрину, а Августа это увидела. — Ну, как бы вам это сказать. Она увидела меня с Сабриной.
Рафаэль смотрел на молодого человека, не понимая.
— Что именно увидела? Как вы зашли? Что вы делали? Что именно ее напугало?
— Она просто расстроилась, что я обратил внимание на Сабрину. Она живет в своем мире, и, наверное, не понимает, что я уже вырос, что у меня могут быть девушки. Больше ничего не было, она нас увидела и все тут же закричала.
— Что закричала, пожалуйста скажи мне все, я должен понять.
— Что понять?
— Что происходит с твоей матерью, — Рафаэль стал кашлять. — Может я помогу, — уже хрипло проговорил он.
— Вылечить? — спросил Карлос. — Это возможно?
— Не знаю, но стоит попробовать, — Рафаэль стал задыхаться, Карлос помог ему сесть.
— Она, — Карлос уже корил себя за такие мысли. Конечно же он должен помочь вылечить, ведь она его мать, какой бы она не была, она его родила. — Она закричала — это кара, это грех, это наказание. Что именно? Я? Или то, что я пришел с девушкой?
Рафаэль встал с дивана. Господи. Не может этого быть.
— Что с вами? Вам плохо.
Рафаэль бросил свой костыль, стал подниматься в свою комнату. Как же так? Почему все это произошло. Кристина. Она даже не знает, но теперь все встает на свои места, почему у нее были такие осложнения, такие разрывы, почему она так долго приходила в себя и восстанавливалась. Два места. Карлос шел за ним следом. Поддерживая его, но Рафаэль даже не замечал этого. Снимки. Он должен отдать их Кристине. Она придет в ужас. Ей срочно надо сказать. Рафаэль ударялся о стены, запинался о ступеньки, из груди вырывались хрипы, но у него хватит сил, чтобы добраться до своей комнаты.