Накипь
Шрифт:
Истцов представляли две старушки. Одну звали Вера Тимофевна, а другую – Вера Андроновна.
Вера Тимофевна была худенькая, с острым носиком, в пегих, всклокоченных завитушках. Вера Андроновна – грузная, внушительная, с тяжелыми камнями в ушах. Обе они как бы представляли собой две стороны народного возмущения. Вера Тимофевна говорила тихим, прерывистым голосом, она то недоуменно вертела головой, то согласно кивала. Вера Андроновна, женщина, громогласная и обстоятельная, орудовала каждым словом, как молотком. Во время выступления Архипова она не могла утерпеть и все выкрикивала с места. Судья пригрозила
Архипов видел их как бы сквозь туман. Волнение превращало в абстракции все, кроме бумаг, разложенных перед ним на столе.
ООО «Добрострой» оказался единственным ответчиком, к которому затопленные жители Малой Посадской предъявили иск. Архипов, откашлявшись в кулак и пытаясь подавить краску на лице, начал с того, что компания все работы выполнила в срок, сдала исполнительную документацию – заверенная копия акта приема-передачи была тут же предъявлена суду. Жалоб ни со стороны заказчика, то есть Фонда, ни со стороны управляющей компании не поступало, что было чистой правдой…
На минуту замешкавшись, Архипов бросил беглый взгляд на Веру Андроновну и, моргнув, добавил, что от жителей жалоб тоже не было.
– То есть как это не было? – в восходящей тональности вскричала Вера Андроновна.
– Как это не было? – в нисходящей повторила за ней Вера Тимофевна.
– А звонки, а хлыщ этот ваш, что к нам приезжал?.. Да я сама с каким-то вашим холуем разговаривала! Все говорил: «потерпите», все за нос водил!
Судья спросила ее может ли она предоставить доказательства того, что действительно обращалась в ООО «Добрострой» с жалобами на качество ремонта. Вера Андроновна не могла.
– Так ведь эта их морда обещал нам все полюбовно сделать, только чтоб без бумажек!.. А мы все верили, все ждали и вот дождались – шиш с маслом!
Архипов начал возражать, но она криком забивала его, и получила второе предупреждение.
Храня вынужденное молчание, она сквозь прищур мерила Архипова взглядом. А он, между тем, наконец-то добрался до сути. Он упирал на то, что ООО «Добрострой» не может быть ответчиком по делу, так как договор заключал, собственно, не с жителями, а с Фондом. А Фонд претензий к качеству работ не выдвигал. Пока он говорил, взгляд Веры Андроновны становился все ?уже, и какой-то хитрый пристальный огонек разгорался в нем. Этот взгляд говорил о том, что она не дура, видит и понимает, что делается кругом, и провести себя не даст.
Суд принял его доводы, и ООО «Добрострой» был признан ненадлежащим ответчиком.
Услышав это, Вера Андроновна и Вера Тимофевна пришли в суету. Обе подняли ропот. Им разъяснили, что значит «ненадлежащий ответчик», и предложили замену. Но Вера Андроновна, то ли от долго сдерживаемого гнева, то ли по вечному русскому недоверию, вдруг наотрез отказалась. Она хватала за руку Веру Тимофевну, одергивая и усаживая ее обратно на стул.
– Сядь, Тимофевна! Сядь! – говорила она. – Что они думают, дураки мы что ли? Увильнуть хотят! Нет уж, пусть отвечают! Знаю я эти штуки! Нет, не так уж мы и просты!
Их еще раз спросили, точно
Архипов, не ожидавший такого поворота, поднял на них глаза, и обе они, одна, вцепившись в другую, словно выдвинулись из своего угла. Он открыл рот, хотел что-то сказать, но вдруг осекся, густо покраснел и отвернулся, уставившись в стол.
Суд принял решение в иске отказать, требования истцов отклонить.
Вера Андроновна, сидевшая до этого по-королевски незыблемо, вдруг вся заколыхалась.
– То есть как это? Почему это?.. – спрашивала она.
Кровь сходила с ее лица так же быстро, как прежде набегала, и она беспомощно оглядывалась кругом. Вера Тимофевна понурилась, и, обведя зал изумленным взглядом, сказала: «Но это же… несправедливо!». Вера Андроновна медленно встала и, больше не проронив ни слова, направилась к выходу, но поравнявшись с Архиповым, возившемся с бумагами, неожиданно ясно сказала: «Прокляну!». Архипов опешил, поднял на нее глаза. Его лицо вспыхнуло, и, спешно затолкав оставшиеся вещи в рюкзак, он выскочил из зала. Вера Андроновна наконец нашла взглядом мусорную корзину и плюнула в нее с такой яростью, что та сделала пол-оборота вокруг своей оси.
В коридоре Архипова настиг телефонный звонок, и он остановился, чтобы ответить, потом нагнулся завязать шнурок, и когда вышел из здания суда, оказалось, что две истицы никуда не делись, а все еще стоят чуть поодаль, окруженные небольшой кучкой сочувствующих, над которой клубится гул возмущенного улья.
Увидев их, Архипов хотел быстро проскользнуть мимо, но Вера Андроновна заметила его.
– Ага! Вот он! – задохнулась она, и оттолкнув плечом и боком двух стоявших рядом людей, двинулась прямо на Архипова. У нее было лицо человека, который вопреки желанию молчать, решил-таки высказаться. Такая решимость обычно страшна, потому что похожа на прорвавший плотину поток.
Она набросилась на Архипова, как коршуница на добычу, быть может, не ту, которую ей бы хотелось растерзать, но ту, которую удалось заполучить. Как только раздалось «Вот он!», Архипов вздрогнул и похолодел. Казалось, сама улица закричала и повторила несколько раз: «Вот он!». Прохожие останавливались и оборачивались посмотреть, в чем дело. «Вот он!» многозначительно обрывалось, словно за ним должно было последовать «Держи вора!».
– Это что же такое делается, а! – вскричала Вера Андроновна. – Что это делается, я вас спрашиваю!
Она выпятила грудь и уперла руки в бока. Полная и грозная ее фигура отрезала Архипову путь к отступлению.
– Испоганили людям жилье и ну с возу! – кричала она, грозя пальцем. – Мерзавцы! Подлецы негодные! Хапуги! Сами-то, небось, в чистеньком живете, а у людей на стенах вот такие грибы растут! Крыша вся как решето! Как жить в таких условиях прикажете?!.. Негодяи!
Архипова бросало в холодный пот, его лицо горело, он что-то невнятно бормотал про новый иск, «надлежащего ответчика» и пытался уйти. Но уйти не мог – толпа, окружавшая Веру Андроновну, потихоньку стянулась вокруг него и роптала. Архипов оказался пойман в ловушку и принужден терпеть публичный позор безжалостных обличений Веры Андроновны.