Накипь
Шрифт:
Пока он говорил, откуда-то появилось три кота, черный с белым ухом, черный с белой грудкой и черный с белой лапкой. Коты сели в трех разных углах, глядя на посетителей немигающим взглядом.
– Кстати, обратите внимание, здесь водятся коты, – Лопухов со значением посмотрел на своих клиентов, но не найдя в их глазах понимания, объяснил:
– Это значит, что крыс нет! А то бывает такую тварь увидишь – размером с собаку, честное слово!
И говоря это, он шагнул в маленькую, едва
Некоторое время они ничего не могли различить в темноте, и слепо следовали за голосом своего проводника.
– Посмотрите вниз, на плитку, – вещал Артур Николаевич из черноты, голос его гулко отскакивал от стен. – Это подлинный германский метлах.
Щурясь и моргая, родители будущей студентки Оли опустили глаза. Артур Николаевич упал на колени и, сунув голову куда-то в угол, объявил:
– Здесь даже клеймо сохранилось.
– И что там написано? – спросила Марина Михайловна.
– «Виллерой и Бох» – фирма, существующая и поныне. Впечатляет, правда?
– Да-да, – согласилась Олина мама.
Их глаза уже привыкли к полумраку, и из этого полумрака на них выдвинулось величественное видение широкой, высоко вьющейся лестницы с чугунными перилами. Сквозь просторные проемы окон лился тусклый, похожий на саван свет.
Из-под потолка на Василия Ивановича глянуло чумазое, ни на что не похожее личико обнаженной нимфы, нос другой нимфы раскрошился, придав ей сходство с египетским сфинксом.
– Лепнина почти вся сохранилась, – не без гордости заметил Артур Николаевич. – И посмотрите, какая решетка!
Решетка, поддерживавшая перила, и правда была хороша: изящные тюльпаны с раскрытыми чашечками. Из чашечек торчали сигаретные бычки.
– Очень красиво, – сказала Марина Михайловна, – но почему такое свинство? – брезгливо добавила она, обращаясь не столько к Артуру Николаевичу, сколько к окружающему пространству и дверям квартир, но ответил ей Артур Николаевич.
– Ну, так территория общая, стало быть, ничья.
– Эх, – вздохнул Василий Иванович. При этом было не совсем понятно, то ли он таким образом выразил свое мнение, то ли хотел перевести дыхание, потому что воздух в парадной дома Растопиной являл собою смесь застоялой сырости и неизбывного табачного смрада.
– А лифт где? – спросила Марина Михайловна, когда они достигли пролета на третьем этаже.
– Да вот же он, перед вами.
Лифт помещался за металлической сеткой, между пролетами.
– Дореволюционная конструкция.
Лифт вздрогнул, крякнул, скрипнул, словно прочищая горло, и правда заговорил человеческим голосом.
– Здесь кто-то есть? – спросил лифт.
– Есть-есть, – отозвался
– Я – жилец!.. Пирожков!.. Я застрял!.. Не будите ли вы так любезны вызвать диспетчера?
– Что же ты ему не позвонишь? Там же в кабине есть кнопка.
– Я звонил, никто не отвечает, – вздохнул лифт.
– И давно ты так висишь? – поинтересовался Лопухов.
– Уже второй час.
– Наверное, скоро кто-нибудь придет.
– А что лифт часто ломается? – вмешался в разговор Василий Иванович.
– Частенько, – ответил голос из лифта.
– Ерунда! – сказал Артур Николаевич. – Не чаще пары раз в месяц.
Папа будущего реставратора Оли оглянулся кругом, снова увидел зловещую мордочку нимфы под потолком, вспомнил свою Олю, занервничал отчего-то и почувствовал сильное желание закурить.
Он почти безотчетно сделал пару затяжек, когда голос из лифта едко поинтересовался:
– Вы что, курите?
– Да, – Василий Иванович тут же вынул сигарету изо рта, едва не спрятав ее за спину.
– Немедленно уберите! У настак не принято!
Василий Иванович в растерянности обвел глазами лестницу, где каждый чугунный лепесток, казалось бы, говорил об обратном.
– Простите, – пробормотал он и, еще раз оглянувшись и не найдя даже банки, чтобы затушить окурок, сунул его в тюльпан.
– Ну, идемте! – сказал Артур Николаевич.
– Так что, позовете диспетчера? – крикнул им вслед голос из лифта.
– Может быть, на обратном пути, – на ходу бросил Лопухов. – Сейчас не могу – работа.
– Уже почти пришли, – сказал он, карабкаясь на последний этаж. – О, Валерьяныч, здорово! – крикнул он кому-то, кого Василий Иванович и Марина Михайловна не сразу заметили из-за его широкой спины.
На подоконнике, положив нога на ногу, сидел совершенно босой человек и читал Конституцию Российской федерации.
– Здорово, клещ, – поздоровался он, не отрываясь от чтения. – Скоро всем вам, кровососам, каюк настанет, – произнес он, почесав грязный большой палец правой ноги.
– Какая статья уже? – весело поинтересовался Лопухов.
– Тридцать пятая. О праве частной собственности.
Человек поднял на него мутные глаза, плюнул через отвисшую губу на пальцы и, перевернув страницу, зачитал:
– Пункт два: «Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами».
– Да, с этим не поспоришь, – согласился Лопухов.
– А раз не поспоришь, то что ж вы, суки, у меня квартиру отобрали?
– Ну-ну! Кто отобрал? Я у тебя, что ли, отбирал?