Накипь
Шрифт:
Голос ее громыхал, призывая всю улицу в свидетели. Толпа из прохожих густела и вытягивала шеи, чтобы разглядеть «вора».
Будь Архипов постарше и погрубее, он локтями проложил бы себе путь к свободе. Но он был молод, неопытен и просто умирал от унижения.
– Да что им говорить, – сказал кто-то, – они же бесстыжие, от чего угодно отбрешутся.
– Да ведь у тебя же молоко на губах не обсохло!
– Нет, вы послушайте, – продолжала Вера Андроновна, – ладно бы жилье затопили, ладно бы вещи испортили – пускай! Но ведь человека убили! Человек
Рука Веры Андроновны не могла дотянуться до ООО «Добрострой», рука закона, на которую она надеялась опереться, оказалась сыромятной, и тогда она вцепилась в того, кто был здесь и на кого она могла излить свой бессильный гнев.
– Не с того жизнь начинаешь! Ведь есть же у тебя мать, хотел бы ты, чтобы твоя мать так же по судам мыкалась? Запомни, сынок, ничего не проходит даром.
Вера Андроновна успокаивалась, гроза стихала, голос ее мягчал. Из этого умягчения и появился «сынок».
– Запомнил мои слова? – проговорила она. – Запомнил, спрашиваю? Ну хоть головой-то тряхни.
– Запомнил, – пробормотал Архипов, слабо тряхнув головой.
– Ну а теперь иди с богом! – выдохнула она и отступила в сторонку, наконец-то давая ему дорогу.
Он выскочил из сжимавшего его кольца, как кот из мешка, и так же, как кот, ошалевший от неволи, бросился наутек.
Глава 2
На Галерной Архипов свернул в один из дворов. Пройдя мимо притаившейся под аркой конторы нотариуса Л.Н. Сутейко, обогнув куст сирени, за которым робко прятались два местных алкоголика, и едва не наступив на метнувшуюся под ноги собачонку, он оказался перед дверью с надписью: «ООО “Добрострой”». Буква «Д» представляла собой крышу дома, и под ней рабочий-лилипут укладывал мастерком стену без начала и конца.
Дверь из непроницаемо-черного, матового стекла выделялась на фоне желтой, киснувшей от сырости стены. Казалось, что какое-то другое здание незаметно выросло за ней. Выросло и вытолкнуло на свет побег – дверь. За дверью сидел весь административный персонал компании по строительству и ремонту ООО «Добрострой».
Архипов поднялся по лестнице и вошел в кабинет юристов. Часы показывали половину второго – все разошлись на обед.
Не снимая куртку, он сел в кресло, со вздохом провел рукой ото лба до подбородка и сквозь растопыренные пальцы уставился в темный монитор. Он чувствовал омерзительную тяжесть в желудке. Предстояло объяснение с Жулиным.
Чтобы попасть в кабинет Жулина, надо было пройти весь коридор, минуя кухню. Кухня, небольшая комната за стеклом, в обед напоминала не то витрину в гастрономе, не то аквариум с безмолвно разевающими рот рыбками.
Архипов увидел, что там собралось
– Пока нельзя, занят, – сказала Архипову Точина – секретарша Жулина.
Из-за двери кабинета доносился приглушенный шум голосов и смех.
– Ты попей чайку. Давно сидят, скоро, наверное, закончат. Я тебя позову, – сказала Точина.
Архипов поплелся обратно. Стараясь не задеть Курицына, стоявшего к нему спиной, он вошел в кухню.
На секунду разговор прервался. Курицын, желтоватый блондин лет тридцати-четырех, протянул Архипову руку и, отхлебнув из кружки, первым нарушил молчание.
– Видели, на чем Полежевский приехал? – слегка понизив голос, спросил он.
– Я видела, – ответила Докучаева, сидевшая перед тарелкой с печеньем.
– А я нет! – сказала Печенкина. – Что там такое? На чем он приехал? – округлила она свои прозрачные голубые глаза.
Печенкина принадлежала к тому типу женщин, которые, как мухи в смоле, навечно застывают в поре своей шестнадцатилетней юности, и до конца жизни смотрят на мир и ведут себя, как школьницы.
– Во дворе под окном стоит, – мотнул головой Курицын. – Посмотри, если интересно.
– Конечно интересно! Такая новость, все всё знают, а я нет!
Выбравшись из-за стола, она мелкими, семенящими шажками вышла в коридор и там, встав на цыпочки, стала выглядывать что-то в окне.
Виктория Романовна проводила ее едким взглядом.
– Как прошло заседание? – спросила она Архипова. – Оно ведь было сегодня?
Архипов, погруженный в свои мысли, от неожиданности вздрогнул.
– Все хорошо, – ответил он и, кашлянув, добавил, – нормально…
Спицына, конечно, знала, что заседание было назначено сегодня, потому что уже спрашивала его об этом. И сейчас ему показалось, что она нарочно подняла этот вопрос.
Это была высокая, худощавая молодая женщина около тридцати, с бледным лицом, покрытым маленькими йодистыми веснушками, с водянисто-голубыми глазами навыкат. Она никогда не пользовалась косметикой, а волосы, крашенные хной, носила сколотыми в пучок на затылке. По стечению обстоятельств, которые редко встретишь в маленьких городах, но в избытке – в больших, она жила в той же коммуналке, что и Архипов.
– Костик усердно готовился, – Курицын хлопнул его по плечу. – Целую неделю засиживался допоздна.
Архипов видел, что все они, переглядываясь, как будто прячут усмешку.
– А правда, что Полежевский отвозил туда? – спросила Виктория Романовна, лукаво глядя на Курицына.
Тот так же лукаво дернул бровями и ртом, легкий румянец удовольствия проступил на его щеках. И он, и Спицына, и Докучаева обменялись многозначительными улыбками, которые уже не сходили с их лиц.