Наколдую любовь...
Шрифт:
– Ярина, сегодня он напал на твою сестру. Он ударил ее, пытался изнасиловать, – пыталась Ася вразумить дочь. – Я не знаю, что у него в голове происходит, но он стал опасным, и мы не будем ждать, пока случится беда.
– Разве ты не понимаешь, что это не Марек сделал, а тот, в кого его превратила Агнешка?
– Ну какая разница? Он, не он… Он опасен, Ярина! Он стал животным, он никого не слышит кроме себя. Агнешка плачет, мучается с ним…
– Мучается? Плачет? – усмехнулась Ярина сквозь слезы. – Не говори мне об этом, мама. Она получила ровно то, к чему стремилась. Она хотела насильно привязать его к себе? Ну вот, привязала. Я просила ее сделать отворот –
– Я знаю, Яриночка… И твою боль и обиду я понимаю. Но Марека, которого мы все знали, больше нет, пойми! Есть кто-то другой в его обличии, и ни тебя, ни твою сестру мы обидеть ему не дадим.
– Вы не тронете его, мама! – выкрикнула Ярина, загораживая парня от матери. – Не его вина, что он стал таким, не его! И он есть, он никуда не делся! Ему помощь нужна, понимаешь? Его от Агнешки спасать нужно, а не убивать! И если вы хоть пальцем его тронете… Мама, я клянусь, я ни минуты на этом свете без него не останусь. Вы и меня убьете вместе с ним! И меня!
– Ярина…
– Оставь меня сейчас. Я хочу побыть с ним.
– Ты не останешься с ним наедине!
Ася не собиралась сдаваться и оставлять дочь в одной комнате с человеком, от которого никто уже не знал, чего ждать. Она боялась Марека, боялась за дочь. Но и Ярина не собиралась отступать – однажды она уже оставила парня, и что из этого вышло? Мать и дочь сверлили друг друга взглядами, упрямо выжидая подчинения, но ни одна, ни другая подчиняться не желали.
– Мама, ну посмотри на него! – взмолилась Ярина, понимая, что мать не отступит. – Ну что он мне сделает в таком состоянии? Успокойся, ничего со мной не случится. Прошу тебя, дай мне побыть с ним…
Два месяца уже прошло с того последнего счастливого дня, когда они с Мареком были вместе. Яринка безумно соскучилась, и теперь, наконец оставшись с ним наедине, она села на краешек кровати и горько расплакалась.
Она вдруг вспомнила, как когда-то, в далеком детстве, Агнешка утащила у нее любимую куклу – красавицу, подаренную отцом на день рождения. Зачем она ее украла, Агнешка и сама не знала, у нее и своих кукол хватало, но возвращать наотрез отказалась, и только когда в их конфликт включился отец, она отдала ее – поломанную, в перепачканном платьице и с выдранным клоком золотистых волос. Так обидно было Ярине, так больно… Куклу восстановить не получилось, и отцу пришлось покупать новую, но неприятная ссора быстро тогда забылась – не могла Ярина долго злиться на сестренку, да и Агнешка так искренне плакала и жалела о своем поступке, хоть и не могла объяснить, зачем так сделала. Сейчас, глядя на Марека, Ярина невольно вспомнила ту историю. Только теперь речь шла не об игрушке, а о живом человеке, которого Агнешка играючи убила. Удел Ярины же теперь – лишь плакать над тем, что осталось от ее Марека. От ее жениха. От ее несбывшегося любимого мужа.
Оставшись одна, наплакавшись, Ярина сходила за аптечкой и льдом и принялась за раны Марека. Она боялась, что от ее прикосновений или холода льда он придет в себя и прогонит ее, касалась кожи крайне осторожно, внимательно вслушиваясь в тихое сопение. Казалось, он спит, но вдруг черты лица его смягчились: разгладились напряженные морщинки на лбу, губы приоткрылись, и в ночной тишине послышалось позабытое, родное:
– Малая…
Ярина замерла от неожиданности. Он тихо так позвал, обреченно. Обжигая узнанным теплом и нежностью в голосе.
– Малая… -
Это был ее Марек – несомненно! Не тот, чужой, кто был сейчас с Агнешкой, а ее, Яринкин, которого бесчеловечно украли. Которого украли не только у нее, но и у самого Марека, оставив вместо него похотливое чудовище. Он звал ее, искал во мраке – он в забытьи, в тревожном сне, глаза его закрыты, но где-то там, во тьме, в заточении привороженного тела, он ищет ее, помнит и чувствует сейчас, что она рядом. Ярина всхлипнула и ладонью провела по щеке Марека:
– Я здесь, родной, я рядом… Я вытащу тебя, обещаю!
Надежда вспыхнула: его можно вернуть, его можно спасти от ведьминых чар! И тут же погасла. Когда, услышав ее голос, Марек открыл глаза, и взгляд его в один момент остекленел, покрылся коркой безразличия. Руку ее, протянутую к нему, грубо и больно схватили за запястье:
– Чего тебе? – голос его вмиг стал чужим, незнакомым. – Что ты здесь делаешь? Агнешка где?
– Отпусти мою руку, - прошептала Ярина, чувствуя, как слезы вновь покатились по щекам. – Марек, отпусти…
Отпустил. Даже не думал удерживать, оттолкнул ее – ему нужна не она. Попытался встать, вероятно, жаждя отправиться на поиски драгоценной женушки, но тут же скривился от боли в теле – от Андрика ему немало досталось.
– Лежи! – прикрикнула в сердцах Яринка и толкнула его обратно на подушку. – Успеешь ты еще к своей Агнешке…
– Ты кто такая, чтобы мной командовать?
Он разозлился, но все же боль от побоев оказалась сильнее упрямства. Марек чертыхнулся, но попыток встать больше не предпринимал. А Ярина вдруг подумала: что будет, если он все-таки узнает, что его приворожили? А вдруг это что-то изменит? И момент сейчас подходящий…
– Марек, послушай меня. Тебя приворожили, все, что с тобой происходит сейчас…
Бесполезная оказалась затея, он ее даже не слушал – вместо этого нетерпеливо потребовал, перебивая ее лепет:
– Позови свою сестру. Я сдохну без нее, понимаешь?
Будто охваченный судорогой, Марек вдруг уперся пятками в кровать, выгнулся и застонал, как раненый зверь; рука его без стеснения опустилась к низу живота, к натянутой молнии на штанах, и сжала что есть силы внушительный бугор.
– Позови ее, позови! – рычал он, скривившись от напряжения. – Я сдохну без нее, сдохну!
Глава 28
Вместе с Агафьей Агнешка вернулась домой и теперь, пока знахарка на кухне о чем-то разговаривала с Асей и Андриком, она стояла за дверью спальни – слушала вопли Марека и плакала, царапая ногтями деревянный наличник. Войти в комнату она не решилась – не посмела, зная, что там сейчас находится Ярина, да и Марека после случившегося видеть хотелось меньше всего на свете.
Но Марек не врал, он действительно подыхал без нее, и Агнешка это знала. Она была единственной, кто мог утолить его телесный голод – вот только сил на это уже не осталось. Ей больше не льстила ее незаменимость. Она устала от него. От его грубости, от его требовательности, превратившейся в настоящее насилие. С каждым днем его аппетиты только растут – нужно больше, дольше, чаще! А она всего лишь хрупкая девушка – ей нестерпимо больно от его ненасытной «нежности», она не выдерживает его напор, ей обидно, что он ее не слышит, что ее желания и возможности и вовсе его не интересуют. Она больше попросту не в силах удовлетворять его неиссякаемые желания.