Наковальня звезд
Шрифт:
— Это было бы и не очень умно с твоей стороны, — заговорил наконец Джой. — Это сделало бы из неё великомученицу.
— Хорошо, все это дерьмо. Давайте оставим эту тему, — сказал Ганс. — У нас есть проблемы и поважнее, чем Роза.
Ганс пригласил Каменщика встретиться со всей командой «Спутника Зари». Он хотел побольше узнать об истории Братьев, и особенно об их столкновении с убийцами.
Он проводил Каменщика в учебную комнату. Команда ожидала в вежливой тишине, наблюдая как Каменщик с помощью лестничного поля цилиндрической формы поднимается к центральной звёздной
Мартин научился различать Каменщика по цвету — две его верёвки в верхней части были окрашены полосами — в чёрный и ярко-жёлтый цвет.
— Каменщик — наш друг, — объявил Ганс, обнимая косу за шею. Запах жаренной капусты означал — Мартин уже понял это — сильное волнение. В учебной комнате не один он желал, чтобы этот волнительный момент побыстрее прошёл.
Те, кто уже встречался с Братями, понимающе морщили носы. Нельзя сказать, что выслушивать подобные сказки было для них делом привычным.
— Мы мы имеем похожую жизнь, похожую историю, — сказал Каменщик.
Повторение слов у Братьев было неизбежным. По лингвистическим и культурным обычаям, а в этом случае они значили даже больше, чем религиозные, язык Братьев использовал два местоимения, первое имело отношение к индивидуальной косе или группе кос, второе к их компанентам — верёвкам. Я мы, мы мы. С притяжательными местоимениями дело обстояло сложнее: мы моё — обозначало принадлежность индивидууму, первое относилось к верёвкам, второе к косе; мы наше или мы наши — принадлежность группы. Другие притяжательные местоимения — это мы, я мы моё, мы наш мы сами — вообще употреблялись непонятно в каких случаях. Интересно, что в отношениях с людьми Братья старались употреблять более простые словосочетания.
— Я мы будем рассказывать вам многое из мы наших жизней, — сказал Каменщик. — Мы мы будем работать вместе, убивать тех, кто убивал мы наше прошлое, — ощутилось появление запаха, нечто напоминающее скипидар, — мы мы будем находить общие мысли, общую силу.
Мы мы верим: мы наши миры много похожи, как Земля и Марс.
В это время на звёздной сфере появилось изображение двух планет: первой — почти полностью зелёной, второй — цвета охры.
— Мы наш вид расти молодыми в мире, который вы можете называть Листовщиком. Мы наше прошлое время было давно — сотни тысяч назад. — Запах пыли и освещённой солнцем грязи. — Мы наше время проходит короче, чем ваше. Но мы мы можем путешествовать между мирами часто, вы — нет. Мы мы были молодыми и на второй планете. Мы мы называли её Сухой Песок. Десять тысяч раз лет мы жили там, не делая оружия, не имея врагов.
Убийцы пришли к мы нам, как друзья. Они пахли мы наша невинная радиация. Да, да они приходили к нам, как друзья.
Каменщик спроектировал изображение нескольких блестящих сфер, соединённых вместе, напоминающих гигантскую гусеницу. Мартин тотчас же вспомнил австралийских роботов, так называемых «шмусов». Они вполне могли быть одной из разновидностей этих форм.
— Друзья были как ваши машины, но живые, живые внутри, — продолжал Каменщик. — Они рассказали мы нам о далёких мирах, очень интересных, они звали мы нас туда, учиться. А потом… потом… мы мы почувствовали мы наш мир больной оружием, он умирает. Мы мы сделали мощный корабль и оставили мы наш вид погибать. Мы мы не можем путешествовать между звёздами, но оставить всех и
Мы наш корабль получил слабость, когда нашёл звезды и миры убийц. Мы мы попали в течение, которое поздно обнаружили, многие мы из нас погибли, а «Странствующий дом» получил поломку. Сотни раз лет прошло. Мы мы опять лететь. — Запах скипидара.
Мартин заметил слезы на щеках и Венди и Потерянных Мальчиков.
— Мы мы услышали другой Корабль Правосудия. — Запах сирени и свежевыпеченного хлеба. — Услышали, что мы мы будем работать с теми, которые не пахнут, как я мы, и которые не рассоединяться, как я мы. Я мы горды, что я мы можем работать вместе, сражаться. Мы мы состоим из многих частей, я мы агрегат, но мы мы группа сильная, смелая.
Каменщик, подумалось Мартину, выбрал правильную политику.
— Мы наш Корабль Правосудия думает, что мы наши машины можно объединять с вашими, они гибкие и мало отличаться. Наши библиотеки объединятся, и мы мы будем учить друг друга пахнуть, читать, видеть.
Мы наши корабли будет один корабль. Мы мы сделаемся вместе сильная храбрая группа. — Запах тушёных кабачков, но не горелых. — Мы все мы будем ждать в одном пространстве, пока корабли не станет агрегат, — закончим свою речь Каменщик.
Команда людей смущённо зашушукалась. Мартин разобрал в шёпоте слова уверения, увидел, как люди и Братья обмениваются лёгкими ободряющими толчками. Не так уж плохо. Ждать и наблюдать.
Роза выступила вперёд и подняла руки. Мартин хотел сразу же уйти, он почувствовал неловкость и за неё, и за окружающих.
— Они действительно наши Братья, — изрекла Роза. — Вместе мы будем вдвое сильнее.
Ганс обнял Розу за талию и, улыбаясь, сказал:
— Мы соберёмся вот здесь, в учебной комнате. Она достаточно большая, чтобы вместить всех нас. На «Спутнике Зари» возможно приготовить пищу для Братьев. Мы останемся здесь — все мы — и люди, и Братья — и будем ждать, когда воссоединяются корабли.
Команда не выказала никакого неудовольствия. Однако Мартин не испытывал энтузиазма, он ощущал лишь слабые уколы страха.
Они дожидались появления команды Братьев в полном составе. Рядом с Мартином стоял Джой.
— Мы называем их мужским местоимением, — заметил Джой. — Это как-нибудь оправдано?
— Нет, — ответил Мартин. — Но они нам Братья, разве не так?
Джой, прищурив глаз, подарил Мартину насмешливый взгляд.
— Послушай, ты же уже получил один сильный удар… — он поморщился, — Извини за цинизм. Но разве я не прав?
Мартин приложил палец к губам, прося Джоя замолчать.
— Я говорю о Гансе и Розе…
Мартин бросил многозначительный взгляд в сторону команды. Джой и до этого говорил шёпотом, теперь же он с жалостью посмотрел на Мартина, вздохнул и больше ничего не сказал.
Пятьдесят Братьев и шестьдесят пять Потерянных Мальчиков, и Венди стояли посреди учебной комнаты по обе стороны от звёздной сферы, показывающей состыкованные хвостами корабли — они напоминали спаривающихся насекомых.