Налог на Родину. Очерки тучных времен
Шрифт:
Мне эта формула кажется более разумной, чем формула полного неучастия в работе системы. В смысле – более эффективной. Для меня водоразделом является то, идет ли человек в своей профессиональной деятельности ради денег против своей совести, – а не то, где именно он этой деятельностью занимается. Иначе булгаковскому Максудову тоже придется поставить в вину сотрудничество с «Вестником пароходства», ибо пароходство ведь наверняка было то самое, что предоставило пароход для высылки из страны интеллектуалов в 1922-м – всех тех, кого, по определению Троцкого, «расстрелять не было повода, а терпеть было невозможно».
Чья формула поведения – моя или Девотченко – окажется вернее, покажет не просто будущее, а ближайшее время. Границы
Если прав я, то мне (вместе с Девотченко) предстоит пережить вторую перестройку.
А если Девотченко, то ему (вместе со мной) придется спуститься по сходням на пароход.
В любом случае, мы не отвертимся.
Времени бремя избыть
В экспресс-электричках из московских аэропортов я безошибочно узнаю иностранцев. У них в руке книга. Наши же смотрят в окно или читают «Толстушку»
Я вовсе не собираюсь в очередной раз живописать ужастик «Как самая читающая в мире страна стала самой нечитающей».
Ужастик действительно имеет место. Жаждущих подробностей отошлю к профильным исследованиям «Левада-центра»: «Массовое чтение в России» (2003–2005) или «Чтение в России-2008». Если кратко, то вот пара картинок, как в ночи раскрываются гробы и мрак преисподней выходит наружу.
Сегодня вообще не читают книг 51 % мужчин и 42 % женщин (регулярно читают 13 % и 19 % соответственно), у подавляющего большинства россиян домашних библиотек нет или в них не более 100 книг (свыше 1 000 томов найдется не более чем у 2 % населения).
Это, повторяю, общий план, а по-настоящему дьявол в деталях, сводящихся к тому, что дорогие россияне если и читают, то по преимуществу дерьмо, что из чтения совершенно выпадает такой специфический слой, как «молодые мужчины», что положительной динамики на этом кладбище мысли нет.
Объяснений феномену, обозначившемуся еще в 1990-х, давалось масса, самое банальное в том, что, когда после трех возможных видов досуга в СССР (водка, койка, книжка) в России стало возможно все: хошь на фабрику звезд чернорабочим записывайся, а хошь на то же кладбище в костюме гота иди, – интерес к чтению упал, перетек в альтернативы. Плюс офисная соковыжималка (когда после работы хватает сил лишь доползти до дома), плюс новый стиль быта, когда самой модной частью квартиры является гардеробная, а не это, прости господи, как его? – книгохранилище. Я ни в одном интерьерном журнале еще не видел модной съемки, где бы в кадр попала библиотека. Так, лежит элегантно на открытом белом стеллаже парочка дизайнерских муляжей в черных или белых обложках, – с ума сойти от красоты.
Подобное объяснение, повторяю, банально, но банальное еще не значит неверное, и тут я к банальности присоединюсь.
Обратить же внимание хочу не на чтение, исчезающее из нашей жизни, как у Мандельштама сыпался из дырки в мешке песок вечности, а на повторяющуюся коллизию. Коллизия в том, что почти всегда западная техника и технология, к которым относятся и экспресс-электрички, и самолеты-дискаунтеры, и электронные книги с электронными же чернилами, и аудиокниги в трЗ-формате (a propos: по данным того же «Левада-центра», их в России читают, а точнее, слушают не более 4 % человек), не произрастают из российских потребностей напрямую, а являются неким довольно приятным, но все же импортированным дополнением. Так, «мерседес» в России не является следствием того, что огромные наши расстояния соединены автобанами и хайвеями, для безопасного и комфортного перемещения по которым потребны большие и мощные машины, – а следствием того, что, несмотря на отсутствие дорог и многого другого, мы желаем показать, что живем не
На самом деле нас различают даже не уровень жизни, а стиль мышления.
Европейское (и шире – панатлантическое) мышление носит рациональный характер. Будет возможность, купите книжку французского медиевиста Жака Ле Гоффа «Рождение Европы». Чтение ее напоминает игру в «Цивилизацию», только на бумаге. Вот Ле Гофф показывает, как усилия бюргерства приводят к формированию сначала общих школ, stadium generale, а потом и объединенных школ-корпораций, то есть universitas. Вот книжные свитки заменяются codex, постраничной рукописью, труд переписчиков ускоряется, образование становится доступным, латынь уступает место национальным языкам. Феерическое чтение, чуть было не написал – зрелище. И там же видно, как формируется европейская мысль: гуманистическая и, повторяю, рационалистическая одновременно.
Рациональность исходит из реальности, которую не следует выдавать за нечто идеальное, тем более не следует игнорировать, но следует обращать себе на пользу. Скажем, поездка в поезде (полет в самолете) – не самое лучшее проведение времени с точки зрения досуга, однако настоящий подарок судьбы с точки зрения чтения непрочитанного и просмотра непросмотренного.
Удивительным образом, но эта простая практичная мысль никак не желает перейти границу голов моих сограждан.
Ну ладно электричка из Шереметьево: она идет до Белорусского вокзала полчаса и, положим, пассажиры увлечены изучением брежневского домостроения вдоль дороги. Но я регулярно езжу из Петербурга в Москву на скоростном «Сапсане», который в пути четыре часа. Причем тем рейсом, который стартует в 6.45. Скоростной поезд, отправляющийся спозаранок в понедельник из Петербурга в Москву, – это поезд, под завязку заполненный мужчинами и женщинами в деловых костюмах. И если говорить тоже по делу, то четыре часа – идеальное время для того, чтобы:
а) прочитать свежие «Коммерсантъ» и «Ведомости» (час);
б) подремать (еще час);
в) почитать книгу или досмотреть недосмотренный фильм на DVD (еще час);
г) набросать некий текст (например, вот этот).
Однако на меня, достающего свои книжки-газеты-журналы-ноутбуки, мои соседи в пиджаках смотрят обычно с изумлением. К моему, в свою очередь, собственному изумлению, обнаруживается, что занимает себя в «Сапсане» делом мало кто. Я несколько раз проводил собственное исследование, пусть и не претендующее на левадовские лавры. Так вот: из 64 человек в вагоне читают деловые газеты – максимум 5; читают развлекательные газеты – еще 5–7; читают книги – 5–6. Самое популярное занятие – просмотр фильмов на ноутбуке, тут зрителей может набраться и дюжина. Все. Подавляющее большинство просто мается: пыхтит, сопит, храпит, смотрит в окно, зная одну заботу – как, снова прибегая к Мандельштаму, времени бремя избыть.
Я немало погонял по Европе – и самолетами, и поездами. И хорошо знаю, как выглядит поезд Ливерпуль-Лондон, набитый теми же бизнесменами и едущий те же четыре часа. Он выглядит так же, как обычный вагон лондонского метро, где не видно лиц,-сплошные The Guardian, The Times, Evening Standard, книги.
У меня есть только одно предположение по поводу ощутимой разницы в поведении. У нас бизнес-электричка, самолет, скоростной поезд воспринимаются даже обеспеченными людьми как забава, игра «в Европу», главная цель которой – не просто доставить к месту назначения быстро, но и непременно продемонстрировать статус пассажира. Вот почему в самолете Москва-Петербург есть бизнес-класс (а в электричках до аэропорта – бизнес-вагоны), вот почему у нас пробки из лимузинов. На внутренних европейских авиарейсах я бизнес-класса ни разу вообще не встречал (зачем тратить лишние деньги, вопрошает рациональное мышление, если внутри Европы всегда лететь час, максимум – два?), а бизнесмены добираются в офисы на велосипедах.