Нам нельзя. Петля судьбы
Шрифт:
Утихомирить разбушевавшееся сердце помогает Облачко. Она уютно устраивается в моих руках, рассказывая про экзамен. Радуется, когда мы подтверждаем верный ответ. Илья уже вернулся в здание, а мы всё обсуждаем и обсуждаем ЕГЭ.
Чем дольше говорим, тем больше я убеждаюсь в странных нотках, проскальзывающих в голосе Жени. Она рада, настроение приподнятое, но что-то её явно беспокоит.
— Ты устала? Может прилечь надо? — проявляю беспокойство, хотя и расставаться не хочется. Но Женино состояние выше всех хотелок!
—
Её огорчение такое искреннее, что я готов тут же ехать домой к Светловым и лично заставлять кукушку-мать писать и звонить дочери. Но это бесполезно, потому что я знаю, где находится женщина, родившая Облачко. Илья поделился.
Мать Жени отдыхает в пансионате и даже не вспоминает о дочке…
36
POV Евгения
Каждый мой экзамен Женя ждёт у клиники. Приезжает к началу, но не встречается со мной, чтобы не сбивать. А вот когда я сдаю работу, бегу в спасительные объятия и дышу-дышу-дышу любимым запахом.
Всё больше и больше утопая и растворяюсь в чувствах, даже про мамин игнор стала забывать. Нет, конечно, мне грустно, что родная женщина холит и лелеет придуманную обиду, но и первый шаг не делаю.
Брат запретил, даже ругался, стоило начать возражать. Он прав, если честно: мама у нас своеобразная, но в последний разговор перешла все грани. Я это понимаю и стараюсь отвлекаться.
Хочу, чтобы меня любили. Просто любили, как папа, Илья… как Женя! Он не словами, а поступками доказывает, и я принимаю его чувства, верю в них. Это та самая соломинка, которая крепче самого толстого дерева, что не дает свалиться в омут.
Последний экзамен, начало которого я жду одна, и всё. Выдох! Парни сдают информатику (кто бы сомневался), а я историю. Впервые совершенно спокойна, собрана и подготовлена на сто из ста. Мало того, что я обожала этот предмет с пятого класса, даром не прошли и наши с Женей прослушивания аудио-книг, когда мне запрещали напрягать зрение.
— Светлова, готовы? Можете входить.
Набираю в лёгкие воздух и перешагиваю порог привычного кабинета. Здесь ничего не изменилось и даже куратор та же.
Получаю бланк и задания, присаживаюсь на «своё» место. Быстро-быстро вписываю данные, отмечаю все варианты ответов, где дан перечень, и надо проставить крестики или соотнести даты и события, а потом перехожу к картам.
С огромным удовольствием вожу кончиком ручки по рекам, границам, думая не про вопрос, а о том, как мы позавчера, сидя на скамейке с Каминским, рисовали на контурных картах смешные рожицы и хохотали, узнавая в них актеров или певцов.
Спохватившись, что довольно долго сижу в одном положении, доделываю задания. Пробегаюсь и сдаю, ни капли не волнуясь. Уж этот
По традиции лечу на улицу, но вместо желанных объятий встречаюсь со сканирующим моё лицо взглядом карих глаз.
В двух шагах от меня стоит мужчина, фамилию и имя которого из уст отца слышу ежедневно. Каминский Вячеслав Евгеньевич, заложив руки в карманы брюк, улыбается мне широко и открыто.
Я настороженно оглядываюсь и уже хочу развернуться, как за моей спиной материализуется сам Женя, обхватывая тёплыми руками. Чмокает в макушку и представляет меня своему папе.
Смущенно опускаю глаза на протянутую крупную ладонь. Загорелые пальцы аккуратно пожимают мои и отпускают, чуть дольше задержав в своих, чем требуется.
— Вот, значит, какая ты, Женя Светлова? А на фотографиях совсем не похожа. Прячет отец за семью печатями, да?
Что отвечать, конечно, не знаю. Для меня такое спонтанное знакомство — стресс, хоть я и знаю о поддержке Каминского. Женя успел рассказать, не вдаваясь в подробности. Просто озвучил, что его родители в курсе, и с их стороны угрозы и запрета нашим отношениям нет.
— Пап, не трогай её, видишь, она стесняется!
Мне приятна Женина защита, а отцу Жени нравится сказанная фраза, потому что улыбка становится шире:
— Стесняется — это хорошо. Это правильно, уметь стесняться. Редко в наше время встретишь скромную девушку.
Щёки, конечно, пылают, как маки, а Каминский, словно не замечает, и продолжает хвалить.
Выдохнуть получается нескоро. Хвалебные речи закончились, и Вячеслав Евгеньевич перешел к обычным вопросам: чем занимаюсь, куда хочу поступать, что люблю, а что не люблю. Стараюсь отвечать вдумчиво, интуитивно понимая, что ни один вопрос не звучит просто так.
— Па, хватит уже. Жене отдохнуть надо, а ты устроил допрос.
Мы как раз обсуждаем с Вячеславом Евгеньевичем любимые блюда, когда Женя решает вмешаться. Его отец примирительно поднимает руки вверх и быстро прощается, бросив напоследок загадочную фразу:
— Теперь я сам убедился, что всё правда.
Стоит мужчине скрыться в машине, я начинаю пытать Женю, что же его папа имел в виду. Мой парень хохочет, но не сдаётся, а когда наглею и начинаю щекотать, просто закрывает мой рот своим в поцелуе.
Сразу мир сужается до нас двоих, и ветерок обдувает разгоряченную кожу. Не сразу, но я первая вспоминаю, где именно мы стоим. На нас обращают внимание, улыбаются, а знакомый старичок в старомодной шляпе совсем как мальчишка подмигнул, заходя за угол.
— Давай отойдем?
— Зачем?
— Мы не одни, — показываю глазами на медсестер, охрану и других пациентов.
Всё это незнакомые люди, мне неловко… Плюс, от встречи с папой Жени полностью не отошла.
— Ничего не знаю, — Каминский посмеивается и закрывает мне ладонью глаза.