Нам нельзя. Петля судьбы
Шрифт:
Попросить помощи у своих не приходит в голову. Я прекрасно понимаю, что не откажут, но мне надо самому. Тем более, в покупку тачки и ремонт я вложился самостоятельно: рекламные съемки и выигрыши в кубках приносят неплохой доход. Не миллионы, конечно, но когда их некуда тратить, можно собрать значимую сумму.
Поцеловав Женечку и прошептав, что завтра вернусь к ней, надеваю на палец колечко и прикрываю белую дверь.
На отделении тихо, только попискивают приборы в соседних помещениях и тихо переговариваются постовые сёстры.
Минуя
А уже после набираю Орла и прошу его свести с агентом, который недели три назад долбал друга, чтобы тот дал мои контакты. Продолжать карьеру модели спортивного инвентаря и формы не планировал, но планы изменились.
— Завтра расскажу, — бросаю Игнату, нажимая кнопку запуска авто.
***
Мать прижимает к щекам ладони и качается на стуле из стороны в сторону, даже не пытаясь вытирать слёзы.
Губа раздулась, а от переносицы под глаза поползла синева, но боли я не чувствую. Ярость— да, но не боль.
— Уничтожу, — повторяет папа, не выпуская из рук телефон, звонки следуют один за другим. — Урою гниду!
—Па, не надо. Не так, — прошу, зная характер и упорство.
Мне самому хочется уничтожить человека, для которого нет ничего святого. Но Женя, Женечка… Страшно представить, как она поведет себя, узнав…
То, с каким отчаянием она кричала «не прощу», вырывает из груди сердце. Так не кричат равнодушные люди, так кричат только те, кому не все равно, кому по-настоящему больно.
— Я не могу предать Облачко, пап.
— Облачко? — брови отца ползут вверх. — Ты смотри-ка, а сын наш влип еще серьезнее, чем мы думали.
Мама отвлекается от страданий и наконец-то вытирает глаза, а папино лицо разглаживается.
— Я, — говорит, — тоже твою маму называл разными словечками.
— Как? — интересуюсь, подмигивая маме.
Чтобы папа и ласковые прозвища? С трудом верится.
— Бусинкой называл, — улыбается мама. — А еще гусеницей. Но это когда у нас ты уже был. Я так боялась снова попасть в больницу, что кутала нас обоих, как капусту.
— Вот-вот. Замотается, как гусеница, и ползет гулять.
Вроде отвлеклись и можно выдыхать, но если бы…
Спокойный разговор прерывает новый звонок. По ответам понимаю: подъехал Алексей Геннадьевич и «пара крепких ребят».
— Ты обещал!
— Не обещал, но не переживай. Сначала хочу побеседовать с его сыном. Дашь номерок Ильи Викторовича? Или самому искать?
Номер врача у него, конечно, есть. Сейчас идёт проверка меня, чью сторону я займу. Бесполезное занятие — я выбираю Женю при любых обстоятельствах и не посмотрю, кто и за чей лагерь играет.
Подковёрные игры и разборки мимо. Меня интересует любимая девушка и спокойная жизнь. В идеале — семейная, и как можно быстрее.
Набираю Светлова и протягиваю трубку. Пусть говорит, но не вступает
42
POV Евгения
— Я что, под арестом? — шутя спрашиваю брата, подходя к окну его кабинета. — Почему мне нельзя выходить на улицу?
После того дня Илья запретил мне показываться в коридоре в одиночестве, сопровождая меня лично до процедурки и обратно. Если сам в это время бывал на операциях или в отъезде, то заранее предупреждал, чтобы нос не высовывала.
Знаю, что скандала избежать не удалось, особенно, когда вскрылась причина. Та самая старшая сестра решила отомстить, увидев меня и Женю. Как же: дочь встречается с сыном заклятого соперника.
А про нас… про нас она подумала? Уверена, что нет. Наверняка ждала, что нас разлучат, да только Женя приезжает ко мне почти каждый день. Мы встречаемся в кабинете брата вечерами. А папа…
Папа снова дежурит под окнами клиники в машине… Но на его звонки я не отвечаю. Не из-за просьбы Ильи, а сама. Я не хочу, не готова простить те слова и особенно тот поступок.
До сих пор перед глазами рывок и блеск кольца, брошенного в траву. Кто-то нашел колечко и оно снова на моём пальце, а горечь осталась.
Мне рассказали, что остановить крики удалось Тане. Она сориентировалась и сыграла на больном месте папы. Грустно, что о моём здоровье он не подумал…
— Привет! — в помещение вплывает аромат корицы, а следом входит Женя.
Уже привычно здоровается с Ильёй, и брат оставляет нас наедине ненадолго. У нас минут пять-шесть на то, чтобы обняться и поцеловаться, а новостями мы делимся по телефону. Долгие разговоры стали частью жизни за неимением других вариантов.
Откладываю бумажный пакет с выпечкой, и тянусь к своему жениху. Замираю, перебирая пальчиками мышцы на его спине. Он каждый день качается, начинает играть. Через месяц у его команды выездные игры и он собирается их сопровождать.
Точнее, он хотел их сопровождать, но сейчас боится оставить меня. Я убеждаю, что за несколько дней ничего не случиться. К тому же есть у меня один секрет… Мне очень надо, чтобы Женя уехал. Я хочу, чтобы он жил привычной жизнью и не оглядывался постоянно на меня.
Да, так меня швыряет из стороны в сторону: и рядом хочу быть, и жалею, что от меня столько проблем.
Но уж про игру точно настою! Я тоже умею быть убедительной!
— Ты сегодня не такая, как обычно. Что-то болит? — отстранившись, Женя смотрит в мои глаза, для чего ему приходится согнуться, ведь я взгляд отвожу.
— Почему? Всё нормально…
— Я же вижу. Ты грустишь? Опять отец?
— Что? Нет. Он звонил, но я не ответила. Я, — задираю голову, — про выпускной думаю. Уже скоро…