Нам нельзя

Анина Татьяна

Когда он увидел что под одеждой у Анечки, в глазах его, в полной трагедии, тонул четырёхпалубный корабль. Возможно, он догадывался, что мама у Ани маньячка, поэтому обидчика знал в лицо.

У него были слёзы. Лицо перекосило от лютой ненависти, и я поняла, что день трагедий не закончился.

— Держите его!!! — закричала я, когда Шиша рванул с места.

Часть парней унеслась за ним.

Полицию долго ждать не пришлось. Они просто поднялись с первого этажа.

Учебный процесс был сорван. Я осталась до самого конца.

Пока не пришли вести, что натворил Шишков.

Анечку увезли на скорой. Полиция рассосалась. Уроки закончились.

А я не могла уйти из школы. Долго сидела в пустой рекреации, ждала, когда уборщица вымоет туалет для девочек. Проводив женщину в синем халате взглядом, пошла к раковинам.

В туалете пахло хлоркой, и было приоткрыто окно. Я открыла кран с холодной водой и, склонившись над раковиной, разрыдалась.

Я ныла, протяжно и громко. Намывала лицо водой и тонула, захлёбывалась своими переживаниями. Горло сцепило, дыхание прерывистое. И вдохнуть полной грудью я не смогла.

Я убитая, уничтоженная этой жизнью.

Мне приходилось видеть жестокость этого мира. Мой родной отец был здоровым сильным мужчиной. В одночасье превратился в разбитого, беспомощного инвалида. Угасающий и немощный он произвёл на меня неизгладимое впечатление.

Но он был взрослым мужиком!

Он вёл опасный бизнес, играл с безжалостными игроками.

За что Анечку? За что невинную девчонку?!

Как теперь пережить такое?

Мне было очень плохо, и я понимала, что больше нет маленького убежища, способного меня укрыть от всего пережитого.

Звонок в телефоне.

Я продолжала рыдать, скатываясь по плитке на стене. Сползла на пол и села на корточки. Руки дрожали. Я смотрела на экран.

Невероятно красивый парень, с бесподобно блистательной улыбкой. Синие глаза и надпись внизу: «Помни, котёнок, я люблю тебя!»

Прислал мне эту открытку. Я вначале засунула в галерею, в ворох прочих наших фотографий, но потом не выдержала и поставила на его контакт.

Палец упал на картинку зелёной трубки.

— Катя. Что случилось? — Кричал Трэш в трубку. — Киска! Ты меня слышишь?

— Не стучат? — зло усмехнулась я и всхлипнула.

Я знаю, что Сонька, после разборок со мной, всем велела Трэшу на звонки не отвечать. Решила что в наши отношения лезть запрещено. Я самая популярная девчонка в школе, для меня на такое пошли с охотой.

— Не в этом дело, — он прокашлялся. Несмело продолжил, — я до Шиши не смог дозвониться. Его сосед ответил, что Шишу вроде загребли. Катя, пожалуйста. Что с вами?

По щекам моим потекли слёзы. В этот момент ту самую «гордыньку» я почувствовала внутри. Эту стену было сложно пробить, но я сумела её обойти. Это тяжело. Словно я себя ломала. Но у меня получилось, потому что я сидела одна, и никого не было, чтобы излить душу.

— Котёнок, ты плачешь. Меня нет рядом, но я с тобой.

Сквозь очередной

поток слёз, заикания и всхлипы, я начал с самого начала. Это было важно, рассказать всё. Задействовать Трэша, когда он был обвинён в создании ужасной карикатуры на Маргариту Петровну.

Никита задавал наводящие вопросы. Поддерживал словами. И я вдруг почувствовала, что он действительно рядом со мной.

Приложив трубку к уху, сидела на полу и смотрела в открытое окно на серое небо.

Ведь я знаю, что папа есть. А Трэш и позвонить может. Тяжело, конечно, пережить разлуку. Но я просто затихорюсь, замру и буду жить без него. Иногда, глядя на небо.

— Не плачь, котёнок, — ласково прошептал он в трубку.

— Не хочу жить в таком мире, — призналась я. — Зачем он такой жестокий?

— Мы это всё переживём. Главное знать, что будет хорошее время. Просто потрясающие!

— Ты боишься спрашивать про Ромку, — хмыкнула я.

— Немного…

Я рассказал последние новости. То, что произошло в отделении банка. Ребята так и не смогли догнать Шишкова, и он залетел в банк, перемахнул через стойку к матери Анечки и порезал её ножом. Нет, не убил. Он изуродовал ей всё лицо, выколол глаз, и до прихода охрану успел поджечь волосы.

— У него три залёта с поножовщиной, — после долгого молчания сказал Трэш. — Шишу посадят…

Звонок сорвался. Мы слишком долго говорили. Около часа. За это время я сильно замёрзла. В туалет вернулась уборщица.

— А ты чего здесь? — спросила женщина и прошла мимо, закрывать окно. — Из вашего класса девочку на скорой увезли?

Я не ответила. Поплелась на выход.

Шишкова посадят.

Что вообще происходит?

В гардеробе моя куртка висела одна. Вахтёрша с печалью смотрела на меня, в отличие от уборщицы, ничего спрашивать не стала.

Уже был вечер. Автошколу я прогуляла. Тащилась медленно по школьной дорожке в сторону дома.

На пяточке, возле школы я встретила Васина. Он задумчиво смотрел на школьную дорожку, окружённую ёлками, и глубоко затягивался сигаретным дымом.

— Васин, — позвала я.

Он посмотрел на меня. Самое уравновешенное существительное в нашей школе. Так и не скажешь, что очередной псих.

— Да, Кать, — кивнул, мол что надо.

— Как тебя зовут? — всё забывала узнать.

— Лёха, — улыбнулась он.

— Лёха, хочешь подзаработать в Новый год?

— А что делать надо? — заинтересованно спросил Васин.

— Заделаемся Дедом Морозом и Снегурочкой. Потянешь?

— Запросто, только у меня костюма нет.

— Сошьём, — пообещала я.

Вечером, за ужином, я рассказала Егору, что произошло. Он внимательно выслушал и пошёл курить. Начал, пообщавшись с Тимохой. Ничего хорошего от Ленёва ждать не стоило. Он, как прокажённый, ходит, распространяет заразу, а у отчима сердце прихватывает.