Нам нужна великая Россия
Шрифт:
К обочине прижимался брошенный мотор. В нем уже вовсю копались "охотники", передовой отряд. "Уайт". Вместительный! Как еще в Петрограде остался не реквизированным?
– На ходу!
– радостно крикнул унтер (только потом Столыпин узнает - из ушедших в учебную студентов Петроградского политеха).
– На ходу!
Петра Аркадьевича озарила мысль: сыграли роль воспоминания о борьбе с бомбистами.
– Один пулемет в кузов, и гренадер туда. А унтера - за руль, видно, что разбирается.
"Диктатор" никогда не поверил бы
Разбирались с мотором недолго: быстро сообразили, что требуется: прикладами проделали дыру в борту (хлипком, к сожалению), и "Уайт" ощерился пулеметом, одним, но очень гордым.
Раздался выстрел: Столыпин сперва увидел только, как цепь залегла в снег. Хабалов ткнул его под ребра, и повалил на снег. В считанных пядях от левой руки премьера взлетел снег, побеспокоенный пулями. Еще очередь, - но теперь стреляли уже свои. Дали несколько залпов по окнам, сопровождавшиеся громким звоном бьющихся окон.
– Беречь патроны!
– тут же раздался возглас одного из офицеров.
Воцарилось молчание: стрелки заняли укрытия, благо, многочисленные ниши и парадные позволяли.
– Пушкой бы, - вполголоса заметил со Столыпиным офицер.
– Нельзя. Это наш город, - моментально отрезал Петра Аркадьевич.
– Тогда зачистить, - судя по погонам, это был старший унтер, тоже из недавних студентов.
– До китайской пасхи будем, - буркнул один из сидевших в той же нише стрелков.
Раздался свисток: можно было двигаться дальше.
– Цепями! Вперед!
– скомандовал Занкевич.
Правильное решение: первый выстрел засвидетельствовал начало настоящего сражения за город. Сперва двигались медленно. Петр Аркадьевич не спускал глаз с фасада дома, откуда раздались выстрелы. Больше оттуда ни единого звука не донеслось: значит, действительно кончили с противником.
Первые же проблемы возникли на Первом зимнем, что. Впрочем, и следовало ждать от такого названия. С восточной - противоположной - стороны ограду моста засели десятка два, много, три солдат. Благо, городовые вовремя об этом оповестили. Цепи даже залечь не успели: восставшие дали деру, испугавшись численности отряда.
– Арестовать!
– коротко приказал Столыпин.
Раздались залпы поверх голов убегавших, окрики, свистки городовых. Кое-кто - по старой памяти - поднял руки кверху, остальные же юркнули на Дворцовую набережную, один помчался в ближайшую парадную.
Всех их - а "парадного" первым - быстро поймали.
– Делать только с ними что?
– мрачно спросил Балк.
– Не отправлять же с арестантской ротой в Петропавловскую! Они тут же сольются с основной массой восставших.
Столыпин протолкнулся через цепи к задержанным. Иные прятали лица в отвороты шинелей, кто-то смотрел прямо в глаза бывшему премьеру. А один - видом рабочий - выпалил в лицо Столыпину:
– Всех
Тот самый старший унтер потянулся было, чтобы огреть запальчивого по лицу, но Петр Аркадьевич кивком остановил.
– Ты, видно, меня не узнаешь. Столыпин. Тот самый вешатель, - и бывший премьер ухмыльнулся. Сейчас репутация должна была ему помочь.
– Тот, что галстуки придумал.
Тут с рабочим сделалось страшное: на его загорелом (должно быть, металлист, с Путиловского или еще откуда) лице появились белые, белее снега, пятна, в мгновение ока покрывшие его полностью. Уверенности у рабочего больше не было.
– По закону военного времени, - заметил Балк.
– Как в пятом году.
– Душители, - выпалил рабочий и замолчал.
– Что, близка подмога-то?
– спросил бывший премьер, глядя прямо в глаза побелевшему металлисту.
Тот отмалчивался. Не знал: иначе сказал бы, уж Столыпин это прекрасно понимал.
– Пусть городовые этих в участок отведут, из тех, которые еще держатся. Запереть.
– Я бы расстрелял, - махнул рукой Балк.
– Патроны надо жалеть, - вполголоса ответил Столыпин, глядя вслед конвоируемым, и, громче, добавил: - Потом обратно. Нагоните.
– Патроны жалеть, патроны жалеть...- вздохнул Балк.
– А когда их станет слишком много? Мы в тылу оставляем слишком много противников. Соберут их в единый кулак, и...
– Занкевич продолжать не стал. Это и без того было понятно.
Столыпин издалека наблюдал, как с той стороны Мойку двигаются цепи кутеповского отряда. Шли солдаты ходко, пока не встретив сопротивления.
– Рассеем их. Все равно центр восстания надо подавить и лишить массы командиров. Без организации все рухнет. Жаль, в пятом году мы этого не понимали, - покачал головой Столыпин.
Поднялся ветер. Добрый знак: дул в спину.
Цепи колонны шли нервно. Плечи атлантов скрылись далеко позади. Последняя духовная поддержка исчезла вместе с ними.
Улица здесь сужалась, и колонна чрезвычайно растянулась. Получалось так, что "Уайт" занимал едва ли не половину пространства меж домами, так что солдатам приходилось тесно прижиматься к его бортам.
– Сюда бы один-два "Руссо-Балта", - буркнул все тот же старший унтер. Он определенно начинал нравиться Столыпину: простые решения простых проблем.
Вот бы и бывшему премьеру так.
– Пара гранат, и попрощаемся с ними, - ответили откуда-то сзади.
Люди нервничали, а потому рождались такие разговоры. Нужно было что-то...
Как раз приблизились к Мошкову переулку. Подоспели разведчики, по взволнованным лицам было легко прочесть: проблемы.
– Сотни две, а может, три. Пытаются обустроить баррикады. У Аптекарского!
– Благодарю, - кивнул Столыпин, и обратился к офицерам.
– Обойдем набережной? Мойкой и зайдем через...А, нет, там же Кутеповы должен идти. Ударим одновременно.