Намеренное зло
Шрифт:
Прозвучало это так, будто Матвей работал, по меньшей мере, личным советником короля и каждое его решение имело определенное значение для будущего королевства.
– Если вы так говорите, тогда конечно, - покивал врач, вглядываясь в лицо бледное пациента, и в тишине комнаты вновь прозвучал вопрос о жалобах.
Матвей внутренне сжался и, перебрав в уме несколько вариантов ответа, вытолкнул через ком в горле, что у него-де все в порядке. Просто отравление и температура. Доктор кашлянул, достал из нагрудного кармана блокнот с прикрепленной к нему ручкой.
– Рвота?
Матвей так смутился, будто врач спросил, когда пациент сексом в последний раз занимался. Не найдя подходящих слов, он неопределенно кивнул.
– Поточнее?
– продолжил наседать врач, держа ручку наготове.
– Что именно вас беспокоило? И беспокоит до сих пор? Предполагаете, что могло послужить причиной отравления?
– Что поточнее? Какие причины?..
– пробормотал Матвей, приходя в смятение. К чему ему эти подробности? Чего он хочет на самом деле? Зло, что волшебник увидел в докторе, что-то замышляло. Его уродливые гримасы заставляли нервничать всё сильнее, хотя казалось, сильнее уже некуда. Матвею стало казаться, что вопросы врача имеют своей целью ужасное - заставить его рассказать о темноте. О том, что она сделала.
– Когда было? Есть ли в настоящий момент? Рассказывайте, что именно происходило с вами. С чего вы решили, что отравились.
Матвей тяжко вздохнул и замялся в очередной раз.
– Было, - выдавил он.
– Все было. Сегодня. И голова разболелась. Поэтому с работы ушел, - закончил он, и услышал с привычным отвращением, как жалко это прозвучало. Как будто он оправдывался или прощения просил.
– Слабость? Температура?
Матвей пожал плечами. Тогда врач спросил:
– Градусник есть?
– Есть, - строгим голосом ответила мать и вышла за дверь, оставив сына наедине с врачом.
"Зачем ему градусник?" - вихрем закружились в голове Матвея опасения.
– Что он собрался им делать?"
И надо бы ему уверить доктора, что все уже хорошо, и ему, Матвею, никакая помощь не требуется - только полный покой. Но слова почему-то застревали в горле, резали его ножом, сдавливали удавкой, но выходить наружу отказывались. В голове было пусто, и одновременно мысли разнообразные кружились, как стервятники над падалью. Темнота, вдруг вылезшая из уголка сознания, в котором пряталась, хихикала и провоцировала:
"Ну же, давай. Я помогу. Ты уже один раз сделал это. Помнишь? Неужели тебе не понравилось? А мне - так очень. Неужели ты не ощутил себя всесильным? Ты искоренишь зло! Ты уже совершил великое дело! Ты ведь тоже это видишь, правда? Этот человечишка прогнил насквозь, он - зло, зло, гадость! Он подлежит немедленному уничтожению, и кто, как не ты, должен покончить с ним? Поверь мне, во второй раз будет куда увлекательнее!"
Матвея затошнило при воспоминании о том, как легко прервалась жизнь пожилой уборщицы. Волшебник вполне натурально икнул, зажал рот ладонью и выпучил глаза. Врач, склонившийся было к пациенту, моментально отпрянул и, порывшись в чемоданчике, натянул на лицо маску. Зло, принявшее личину попугая иссиня-черного цвета, выскочило из-за спины доктора и удобно устроилось у него на плече.
– Тошнота, значит, - пробормотал врач как-то так, что Матвей покрылся холодной испариной.
"Он точно знает! Он догадался! Надо срочно что-то предпринять! Иначе... иначе... иначе..."
В этот момент вошла Алевтина Григорьевна и сунула доктору в руки градусник.
– Что-нибудь еще?
– Нет, думаю, у вашего сына банальное отравление, как он и говорил. Но на всякий случай надо бы ему в поликлинику прийти, анализы сдать. Чтобы уж наверняка. А так... побольше пить, поменьше есть. Я ему таблетки пропишу, вы не поленитесь, до аптеки дойдите. Как улучшение окончательное наступит, так в поликлинику - милости прошу.
"Таблетки?
– завыла сирена в голове Матвея, заискрила сине-красным нестерпимым светом, от которого хотелось зажмуриться.
– Таблетки? Я не буду пить таблетки! Я от них умру! Таблетки - зло!"
– И на улице бывайте почаще - свежий воздух обладает поистине целебными свойствами. В людных местах появляться не советую - сейчас эпидемия бушует, грипп, хотя вроде не сезон. А у Матвея Корнеевича организм ослаблен, поэтому для него подхватить болезнь - раз плюнуть.
Сунув Матвею - не без сопротивления со стороны последнего - под мышку градусник, доктор настрочил рецепт на листке блокнота, и, выдрав его с корнем, вручил Алевтине Григорьевне.
– Вот. Не болейте.
Щелкнув замками чемоданчика, врач вышел за дверь, напрочь забыв, что пациент еще температуру не домерил. В воздухе остался легкий запах медикаментов. Матвей повел носом и скривился. Запах ему не понравился, но еще больше не понравилось то, что врач ушел так внезапно. Куда он направился? Докладывать начальству? Разоблачать Матвея?
Матвей попытался вынуть градусник, но мать прикрикнула:
– Куда?
– и Матвей послушно вернул его на место.
Они помолчали.
– Матвей, - сказала мать.
– Да, мама.
– Что с тобой происходит?
– Со мной?
– фальшиво удивился Матвей.
– Со мной ничего. Говорю же - отравился.
– Не смей мне врать, - отчеканила мать.
– С тобой твориться что-то неладное. Лучше расскажи сам.
"Заткни ее!
– ожила в голове темнота.
– Она не даст нам покоя! Заткни ее и все будет в порядке. Ты сможешь пойти дальше и стать великим. Она не дает тебе распахнуть крылья. Она связывает тебя веревками. Она - зло!"
– Нет, - процедил Матвей.
– Нет. Не может такого быть.
– Матвей, с кем ты разговариваешь? В чем, в конце концов, дело? Я имею право знать. Я твоя мать, я, боги побери все на свете, лучшая мать на всем белом свете и не потерплю от тебя неуважения! Я заслуживаю того, чтобы ко мне относились с почтением!
Матвей нашел в себе силы посмотреть на мать - глаза его были больные и несчастные. Он с такой силой сцепил под одеялом руки, что они заболели. Он очень боялся сделать что-нибудь ужасное, боялся потерять над собой контроль - как в школе.