Наощупь
Шрифт:
— Ладно… Я попробую.
Довольно долго мы просто стоим друг напротив друга. Потом она плавно поворачивается ко мне спиной. Мою голую грудь щекочут тяжелые пряди ее волос. А потом она проделывает какое-то движение, как-то так изгибается, и медленно возвращается в предыдущее положение, очерчивая ногой дугу на полу.
— Думаю, нам стоит остановиться на румбе. Потому что среди всех бальных танцев именно она характеризуется наиболее глубоким эмоциональным содержанием. Такт четыре на четыре.
Таня отсчитывает
— С течением времени румба приобрела многие черты, характерные для блюза. Контраст эротичности самого танца и драматичность музыки создают неповторимый эффект. Румба — это танцевальное воплощение эротических чувств, но в прошлом также — свадебный танец…
Подняв вверх мою руку, Таня проскальзывает под нее, сделав несколько плавных шагов.
— Вот это движение, которое я сейчас провернула, называется Алемана. Полный поворот под твоей рукой. От обычного поворота на месте он отличается тем, что шаги партнерши здесь распределяются по-особенному. Сначала из Позиции веера она шагает вперед, — Таня повторяет шаг, — а после делает шаг от партнера и снова шаг навстречу ему. Ну, что скажешь?
— Скажу, что сейчас меня занимают мысли о немного других па и позициях.
Разворачиваю Таню волчком и прижимаюсь грудью к ее спине.
— Каких же?
— Например, позиция какможноглубжевтебе…
— Это что-то из французского? Хм… А я ведь думала, ты по востоку, — Таня отшучивается, но хриплый голос выдает ее с головой. Она воспламенилась. Она хочет меня. Ухмыляюсь. Веду зубами по ее трапеции, чуть прикусываю. Нашу страсть прерывает звонок телефона. Таня тянется за моей лаской, но я медленно ее отстраняю:
— Ответь. Вдруг что-то срочное.
Без всякой охоты она отстраняется. Я слышу легкие шаги, звук открывающейся молнии на Таниной сумке.
— Данька? Привет…
Прислушиваюсь к ее разговору с сыном, но не совсем понимаю, что они обсуждают. Мне понравился Данил. Но я отдавал себе отчет в том, что это не означает, что и я понравился ему тоже. Мужчины в большинстве своем — собственники. И если отца они по понятным причинам терпят, то с новым мужчиной матери, как правило, все обстоит иначе. Он воспринимается как конкурент на место в её сердце. Как если бы он действительно собирался вытеснить их из него. Как если бы это было возможно…
Таня вернулась ко мне непривычно притихшая. Я уже успел отвыкнуть от нее такой. Задумчивой, тихой, несмелой…
— Данька надумал жениться.
— Это ведь хорошо? Или… нет?
— Не знаю, как по мне, он еще слишком молод, но дело даже не в этом… Как бы я ни хотела уберечь его от разочарований, я понимаю, что
— Так что тебя так расстроило?
— Необходимость встречи с Голубкиным.
— А это еще зачем?
— Данька хочет просить руки по всем правилам. Пригласить родителей невесты, ну и, конечно, нас в ресторан… Устроить что-то по типу сватовства. Помнишь, так делали раньше?
— Даже не знаю, что и сказать, — честно признаюсь я.
— Вот и я не знаю, что делать, — растерянно пробормотала Таня. — Отказаться сыну в просьбе я не могу, а видеть рожу Голубкина… Сам понимаешь. С другой стороны, мы не можем его не позвать, хотя Данька, Данька-то, представляешь! — не хотел приглашать его до последнего. Пришлось убеждать! Но я тут подумала… — руки Тани оплетаются вокруг моего тела, а губы касаются шеи, — может быть, мне удастся под этот шумок договориться с Сашкой о разводе? По-человечески… Надавлю на его совесть, если она у него еще есть! Мы ведь так по-нормальному и не поговорили. Все на эмоциях, которых я не пойму…
— Что тут понимать? Собака на сене.
— Собака? А я думала — заяц, — чувствую, как губы на моей шее растягиваются в улыбку, и хотя мне совсем не смешно, я не могу не улыбнуться в ответ.
— Одно другому не мешает. Впрочем, если вдруг тебе снова придется встретиться с этим животным, знай — я где-то рядом.
— Угу, — покладисто соглашается Таня, разворачиваясь ко мне спиной, — Стёп…
— Ммм?
— Ты еще помнишь, на чем мы остановились? Это все хорошо, конечно… Но мне интересно только одно животное. То, которое обещало мне показать позицию какможноглубжевомне.
— Нет. Прости, я передумал, — озаренный пришедшей в голову мыслью, я делаю медленный шаг назад.
— То есть, как это?
— Я хочу тебе кое-что показать. Попробовать… Тебе понравится.
— И что же?
— Это кое-что невозможно прекрасное, абсолютное запредельное удовольствие.
— Я готова!
Таня явно воодушевлена, но она еще не знает, что я задумал. Полагаю, потом её энтузиазм может в значительной мере поубавиться.
— Это очень хорошо. Для этого нам нужно несколько дней воздерживаться. В идеале даже не касаться друг друга…
— Я не могу тебя не касаться! — тут же протестует она.
— Так нужно. Придется потерпеть, потом все усилия компенсируется, обещаю.
— Не могу сказать, что мне по душе такая затея…
Улыбаюсь. Знаю, что впоследствии она изменит мнение, и практика воздержания войдет в наши с ней отношения навсегда.
— Доверься мне…
Глава 23
— Господи, как шумно! Не расскажешь, зачем мы сюда пришли? — обмахиваюсь врученными в процессе долгого хождения по магазинам рекламными проспектами и растерянно озираюсь по сторонам.