Наощупь
Шрифт:
Мы переживаем Великое Освобождение, после которого наверняка станем свободными… Свободными от собственных заблуждений, пороков и иллюзий. После которого мы станем частью великого пространства любви, омывающего весь окружающий мир.
Глава 25
Мое счастье бескрайнее. Оно разливается по венам чистым эфиром, напитывает душу, разглаживает шрамы… Я легкая-легкая, словно облако. Внутри меня простирается космос, который мне помог увидеть Степан. Он пробудил меня ото сна, заставил отбросить
Мы много времени проводим вместе. Не знаю, как это ему удается. Степан Судак действительно очень востребованный специалист. Но, несмотря на занятость, этим непостижимым мужчиной наполнена каждая минута моей жизни. Короткие смс, когда мы не вместе, долгие разговоры по ночам… Он мой партнер по танцам, он мой персональный тренер, он мой самый страстный любовник и самый преданный друг. Везде и всегда он. Мне без него не дышится.
Все так хорошо, что даже не верится. Иногда я просыпаюсь посреди ночи и щипаю себя, чтобы убедиться в том, что это не сон. А потом, удостоверившись, что Степан — реальность, не сплю до утра, заново перебирая в памяти подробности наших встреч. И не понимаю… Я просто не понимаю, как раньше без него жила.
Жизнь прекрасна. Ложкой дегтя в ней — нежелание Голубкина развестись. Отчаявшись с ним договориться, обращаюсь с заявлением в суд. Не могу, не хочу, не желаю даже просто на бумаге быть связанной с ним. Я Степана. Вся — от макушки, до пяток. Все мои мысли, все мои чувства, все мои чаяния и надежды только ему принадлежат. Я вся для него. Даже мое тело меняется, подстраиваясь под нужды любимого. Я чувствую, как с каждым днем становлюсь сильней и выносливей. Наши совместные тренировки не проходят бесследно.
Признаться, поначалу меня не слишком вдохновила идея потеть в спортзале. Но Степан заставил меня изменить свое мнение, наглядно показав, какие преимущества дает сила в плане получения чувственных удовольствий. Пользуясь моей гибкостью, он скрутил меня в какую-то немыслимую позу и отлюбил до звезд перед глазами. Так я усвоила урок о пользе упражнений на растяжку.
Мы очень часто занимаемся любовью. Приглашением к любовной игре может стать все, что угодно. Поцелуй, касание, слово… Степан виртуозно играет на моем теле, выжимает из него все соки, дает мне по пять, шесть, семь оргазмов за раз, а сам все чаще предпочитает воздерживаться. Поначалу мне трудно было понять, почему он так поступает, но Стёпа успокаивает мои страхи довольно простым объяснением:
— Пойми, чтобы получить удовольствие, мне совершенно не обязательно исторгать семя. Семяизвержение или воздержание от него — это результат нашей взаимной сонастройки. Я просто чувствую, когда мне нужно извергнуться, а когда стоит повременить, дабы укрепить тело и дух. Но это никак, абсолютно никак меня не обделяет.
И я верю ему.
Конец сказки приходит неожиданно. Как, наверно, всегда и бывает… Лето подходит к концу, сжимает вечерний город в своих прощальных объятьях. Я возвращаюсь от Степана, твердо для себя решив, что это наше последнее с
Сашка сидит на скамейке у дома. Погруженная в свои мысли, я замечаю его далеко не сразу. Да и он на меня не смотрит.
— Саша?
Не знаю, отчего мой голос осип. Отчего костлявой рукой на сердце сжалась тревога.
— Привет…
Его голос тихий и какой-то надломленный. В нем нет агрессии, но почему-то он пугает меня до дрожи в коленях. Мой страх дикий, иррациональный… Я не нахожу ему объяснений и оттого нервничаю еще сильней.
— Ты почему не поднимаешься? Или Демки нет дома? Ты, наверное, к нему?
Голубкин моргает. Проводит по волосам знакомым до боли жестом.
— Нет… Нет, я к тебе.
Мое сердце обрывается и, удерживаясь на тоненькой-тоненькой ниточке, зависает над пропастью.
— Ко мне? — взволнованно облизав губы, уточняю я.
— Да… Я хочу поговорить. Попросить тебя… Я…
Еще ничего не произошло. Но каким-то непостижимым образом я понимаю — это конец. Земля под ногами качается, и неуверенная, что устою, я опускаюсь на скамью рядом с Голубкиным.
— О чем попросить?
— Попросить разрешения вернуться.
— Вернуться? В квартиру? А как же твоя эээ… девушка?
— Давай не будем о ней…
— Хорошо, — я покладисто качаю головой, потому что, признаться, Сашка выглядит настолько подавленным, что мне совершенно не хочется лезть ему в душу. — Тебе повезло. Завтра я как раз планировала съехать.
— Съехать? Куда? — удивленно моргает Голубкин.
— Саш… Ты ведь все понимаешь…
— Нет, — он растерянно качает головой и мне становится страшно, просто до жути, — у вас правда серьезно?
— Очень.
Я замолкаю, не зная, что еще сказать. Прожив со мной двадцать лет, Голубкин должен был понимать, что я никогда бы не стала встречаться с мужчиной, если бы не любила его. Серьезно ли это? Конечно.
— Я хотел тебя попросить, — повторяет свою просьбу мой бывший.
— Да. Я слышала. Ты хотел вернуться. Я не против.
— Ты меня не поняла. — Он долго молчит, прежде чем продолжить. — Я не в нашу квартиру хочу вернуться. Я хочу вернуться к тебе.
— Это исключено, Саша. Извини, — торопливо объясняю и снова вскакиваю на ноги. Я вижу его боль. Еще не зная, чем она вызвана, я вижу её… И замираю от ужаса. Пожалуйста, боже, пожалуйста…
— У меня рак, — Голубкин выдыхает это так тихо, что я скорее читаю по губам, чем действительно слышу, что он говорит. Стук сердца в ушах становится оглушительным.
— Мне очень, Сашка… Мне, правда, очень-очень жаль.
— Мы проходили ежегодный медосмотр… Ну, ты знаешь, как это бывает…
— Мне так жаль…
— Затемнение на УЗИ. Пункция… Результаты.
— Мне безумно-безумно жаль, — я повторяю одно и то же, как последняя дура. Слизываю слезы с губ, и опять шепчу бессвязные слова утешения… Саша не смотрит на меня. Смотрит в пол… И говорит, говорит, говорит… А я не хочу, господи, как же я не хочу… это слышать… Не поступай так со мной, пожалуйста, не надо…