Нападающий
Шрифт:
У него всегда были эти золотистые искорки в глазах? Они были нелепо прекрасны, словно брызги солнечного света на зеленом холме.
Ноздри мне щекотал запах лосьона после бритья и пота. Вместо того, чтобы пахнуть отвратительно, он пах чем-то земляным, мужским и совершенно затягивающим.
Предоставьте Ашеру Доновану возможность сделать потоотделение сексуальным.
Его подбородок опустился. Если бы я подняла свой, мы бы...
Тихий, но отчетливый звук щелканья затвора ворвался в этот момент
Мы повернули головы в сторону звука, и у меня отвисла челюсть, когда я увидела мужчину, выглядывающего на нас из-за зелени.
— Что за хуйня?
Вспышка Ашера в точности отражала мои чувства. Оператор каким-то образом перелез через двенадцатифутовую (прим. трёх с половиной метровую) изгородь, окаймляющую территорию, и снимал наше взаимодействие на суперзум-объектив.
Теперь, когда его заметили, он не стал терять времени. Он опустил камеру, поджал хвост и побежал прямо в тот момент, когда Ашер оттолкнулся от меня и помчался за ним.
Через некоторое время я последовала его примеру.
Наш импровизированный футбольный матч ранее (если его можно так назвать) высосал большую часть моей энергии. Все мое тело болело, особенно ноги, которые горели при каждом шаге. Свежий всплеск адреналина был единственным, что поддерживало меня.
К счастью, к подъездной дорожке можно было пройти через живую изгородь, и мне не пришлось пересекать весь особняк.
К тому времени, как я повернула за угол, Ашер уже поймал и удерживал фотожурналиста, заломив ему руки за спину. Рядом с ними лежал сломанный на несколько частей шикарный «Nikon».
— Ты сломал мою камеру! — завыл мужчина. Его нос-картошкой покраснел. — Этот объектив стоил восемь тысяч фунтов (прим. ~ 1 млн. рублей)!
— Твой объектив? — Ашер сильнее скрутил его руки, и мужчина издал болезненный вопль. — Ты вторгся на мою собственность. Сфотографировал нас в мое личное время. — Его глаза сверкали, как изумрудные ножи. — Я терплю твою чушь, когда нахожусь на публике, но не заблуждайся. Если я когда-нибудь снова увижу тебя где-нибудь рядом с кем-то из нас, я сломаю не только твою камеру. Понял?
Рот мужчины сжался в упрямую линию.
Я его не узнала. Он не был одним из постоянных, кто околачивался около КАБ, когда мы там тренировались, и легкость, с которой Ашер его поймал, предполагала, что он был новичком в этой работе. Если так, то он нажил себе ужасного нового врага.
— Я сказал, ты понял? — Ашер снова заломил его руки, и упрямство мужчины растворилось в жалком крике.
— Да.
— Хорошо. А теперь убирайся с моей собственности, пока я не передумал.
— Не могу поверить, что ты его поймал, — сказала я,
— Он легко отделался сломанной камерой. — Жилы на шее Ашера натянулись от напряжения.
Я никогда не видела его таким разъяренным. Я не знала, что он может быть в ярости. Он всегда был таким добродушным, но сейчас, с его скрученным телом и хмурым лицом, он был воплощением чистого, неподдельного гнева.
Однако, когда фотожурналист ушел и воздух снова стал тише, гнев медленно утих, оставив после себя видимое разочарование.
— Мне нужно улучшить безопасность. — Ашер потер рукой лицо. Он звучал устало, и игла сочувствия пронзила мой живот. — Я не хотел превращать это место в чертово государство слежки, но я не могу позволить, чтобы люди пробирались сюда таким образом. Если бы мы не поймали его вовремя...
Холодок пробежал по моей коже. За один месяц у нас было два близких контакта с папарацци. Сколько времени пройдет, прежде чем наша удача закончится?
— Как он сюда попал?
Одно дело – проникнуть на территорию школы, а другое – проникнуть на чью-то частную собственность.
— Моя команда по ландшафтному дизайну то появлялась, то исчезала, пока мы тренировались. Он, должно быть, проскользнул вместе с ними. — Ашер стиснул челюсти. — Такие люди, как он – гребаные стервятники, вынюхивающие все вокруг в поисках объедков, которые могут найти.
Игла сочувствия вонзилась глубже.
— Быть на виду у публики, должно быть, ужасно.
Винсент имел дело с тем же в определенной степени, но ни один спортсмен не продавал заголовки так, как Ашер. Пристальное внимание и вторжения в личную жизнь, с которыми он столкнулся, были на другом уровне.
— Я бы справился, если бы они просто пришли за мной. Я знаю, на что подписался, — сказал Ашер. — Но ты ввязываешься в эту неразбериху, и это, черт возьми, не нормально.
Его слова пульсировали в моих венах, наполняя их неприятным теплом.
— О. Я... — Я запнулась на секунду, прежде чем вернула себе самообладание. — Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Я большая девочка. Я смогу справиться с ненормальными папарацци.
Это заставило его губы слегка изогнуться.
— Говорит человек, тяжело дыша, словно он только что пробежал марафон.
— Дай мне передохнуть. Прошло много лет с тех пор, как я так бегала. — Мои желеобразные ноги подтвердили мой долгий перерыв в кардиотренировках.
Намек на его улыбку исчез.
— Чёрт. Я забыл, насколько это ударная нагрузка при беге. Это ведь нехорошо при хронической боли, да?
Тепло в моих венах растаяло, превратившись в мед. Черт, всё растаяло. При таком раскладе меня придется отскребать с подъездной дорожки лопаткой.