Нападение акулы (Кубинский гаврош)
Шрифт:
Выехали в шесть часов вечера, чтобы приехать в Гавану к самому концу дня. Они должны были остановиться в Гаване по адресу, который дал им механик Фернандо.
Перед отъездом Йейито зазвал Джека в ванную комнату и, закрыв дверь на крючок, спустил штаны.
– Смотри, - показал он Джеку: к внутренней стороне правой ноги у него был прикреплен пакет, завернутый в полиэтиленовую пленку.
– Это драгоценности сеньора Альфонсо Гомеса, бывшего владельца сентраля. Их сохранил преданный ему механик Фернандо... Заметил, где у меня
– Да.
– Нож всегда с тобой?
Джек кивнул.
– Так вот, если меня убьют...
– Йейито выдержал небольшую паузу, если меня убьют, я говорю серьезно, срежешь пакет и постараешся вернуться в Майами, тогда деньги, причитающиеся мне, передадут родственникам. Ты понял?
Джек снова кивнул головой. Он хотел спросить, а если его тоже убьют? Но, зная немногословность Йейито, подумал, что тот ему ответит: "Тогда делу конец!"
С тем они и поехали дальше.
Джек сидел на заднем сиденье, отдыхал.
При въезде в Гавану, где стало больше легковых машин, Джек заметил, что все они такие же или почти такие же потрепанные, как и их машина. Он вспомнил рассказ механика сентраля о том, что на Кубе почти все машины и механизмы из Америки, а оттуда в связи с революцией совершенно прекратили поставку запасных частей.
Дальше Джеку раздумывать не пришлось, так как подъехали к дому, где они должны были остановиться. Это был дом, близко расположенный к центру Гаваны. Недалеко от этого места находился проспект Карлоса Терсеро. Раньше дом с ухоженным двором и цветником принадлежал богачу, убежавшему в США после революции.
Двухэтажный дом был предоставлен офицеру - капитану Повстанческой армии Фиделя Кастро, занимавшемуся в ходе боев в горах Сьерра-Маэстро, на востоке Кубы, подрывами мостов, закладкой мин на горных тропах, изготовлением самодельных гранат.
Капитан по имени Пелайо Мартинес Амадор жил в этом доме с молодой женой и дочерью 8 лет. Жена наполовину китаянка, а на Кубе сравнительно много китайцев, родила ему дочь совсем похожую на китаянку. На Кубе таких детей зовут чино - мальчик и чина - девочка, редко употребляя настоящее имя.
Девочку звали на самом деле Тита, а мать Нанси.
Капитан не любил свою семью, на девочку не обращал внимания, а матерью пренебрегал, разочаровался в революции, пьянствовал и собирался все бросить и бежать с Кубы. Вот почему Джека и Йейито поместили в этот дом.
Капитан мог бежать с Кубы вместе с ними, но не хотел брать с собой ни жену, ни ребенка. Пока гости из Америки жили у него, сделать это помог ему случай.
Капитан часто отлучался из дома, ему было поручено руководить созданием производства пороха на одном из предприятий в Гаване.
При доме был каменный гараж, в котором капитан Пелайо хранил боезапасы, оставшиеся у него от периода повстанческой борьбы.
И Джек, и Йейито чувствовали себя стесненными в этой семье. Девочка ходила за ними по пятам - ей было все интересно,
Как-то в один из вечеров, когда капитан и Йейито отправились надолго по делам, Нанси отвела Джека в свою спальню и поведала ему историю своей горькой жизни с мужем. Рассказывая об изменах мужа, она расплакалась, но потом, успокоившись, отвернула подушку на кровати и вытащила из-под неё револьвер старого образца, но с боевыми патронами в барабане.
Джек определил на взгляд, что хотя револьвер и старый, но хорошо смазан и убить из него человека можно.
Потом Нанси достала написанное ею письмо и отдала Джеку почитать. Оно было короткое и подписано "Нанси". В нем говорилось, что она, Нанси, добровольно уходит из жизни, так как жизнь у неё не сложилась, простить измены мужа не может, а дочку просит отдать своим родителям.
К удивлению Джека, письмо заканчивалось революционным лозунгом: Патрия о Муэрте! Венсеремос! Родина или смерть! Мы победим!
Прочитав эти последние слова, Джек искренне рассмеялся.
– Ты чего?
– тревожно и удивленно спросила Нанси.
– Как можно думать о собственной смерти и говорить одновременно: Мы победим!
Нанси нисколько не смутилась.
– Одно другому не мешает!
– воскликнула она.
– Я ничего не боюсь, даже смерти! А революции все равно желаю победы!
У Нанси был такой вид, словно она собиралась защищать свою позицию от всех возможных возражений Джека.
– Все это так неожиданно для меня, особенно то, что ты хочешь застрелиться. Это не выход, это глупость, ерунда!
– начал Джек долгий разговор с Нанси.
Как не был он ошеломлен этим письмом, он почувствовал, что Нанси необходимо поделиться с кем-нибудь своим горем, а письмо и револьвер - как бы защитная реакция на существующие раздоры в семье.
Джек долго убеждал Нанси не делать поспешных шагов, подумать, потерпеть...
На следующий день Джек обо всем, что случилось, рассказал Йейито. Тот воспринял рассказ обеспокоенно.
– Не дело это, - подытожил он.
– Мы не можем в такой обстановке находиться. Тем более что на Кубе и вокруг неё назревают более серьезные дела, чем мы с тобой думаем.
– А что?
– Завтра узнаешь. Сюда, к нам, придет кое-кто, и нам придется, возможно, поработать не на себя...
– На дядю?
– Да, на очень серьезного дядю, ты даже и представить не можешь, насколько серьезная нам предстоит работа, но...
– заметив желание Джека задавать вопросы, он сказал: - Отложим все до завтра.
В этот день и произошло то, что помогло капитану Пелайо избавиться от семьи.
Во второй половине дня Нанси пошла за чем-то в гараж. Как оказалось, там перегорела электрическая лампочка, и она вернулась в гараж с заженной свечой. И в это время по какой-то причине взорвался баллон с порохом, стоявший в углу гаража.