Напарники

Julie28

Мои коллеги не отличались запалом энергии и плещущим через край энтузиазмом. Они умели кидаться умными терминами, прямо как я, но порой мне казалось, что в причину элементарного незнания кнопки выключателя у супер-современных микроскопов они ими не пользуются. Чего-то по-настоящему здесь стоили только Райс и Дональд, тот самый, в очках.

Загробное молчание и таинственный гул работающего оборудования порой завывает в тон мелодии из «секретных материалов». В такой момент у меня по спине пробегает дрожь, потому что я сразу вспоминала свои детские моменты прятанья в другой

комнате от этой телевизионной западни.

Выходя из лаборатории, я опять заметила военных, уезжающих с базы. И куда это они всё ездят?

Сидя на полу, Марти старательно выводил буквы. Он странно и, казалось, неудобно зажал в кулачке цветной карандаш, оставляющий на листе бумаги яркий морковный след.

«Мама», - прочитала я слово. Больно было смотреть.

В дверь постучались.

– Кролики нужны? – вместо «привет».

– Да нет, - растерянно сообщила я.

– Жаль. Заколебался сидеть в четырёх стенах. У тебя хотя бы есть работа, - Дэрил глянул на Мартина. – Ребетёныш учится?

– Да, - я улыбнулась. – А раньше заставить было нельзя.

Мартин взял чёрный карандаш и, делая рукой чёткие хладнокровные движения, закрасил написанное им морковное слово «мама». Мне на секунду показалось, что это выражение лица, этот взгляд, застывший в больших круглых глазах я уже видела. Он поселился в мальчике в тот момент, когда он впервые защитил себя сам. В мыслях снова до боли реалистично стоит картина протыкающего голову мертвеца мальчика.

Странно, но мне не снятся по ночам ходячие, отрывающие от моего тела кусочки мяса, я не чувствую во сне физической боли и не умираю по несколько раз за ночь. Но частенько касание во сне Мартина провоцирует в моём мозгу сон, полностью воспроизводящий тот момент. Он очень часто стал беспокоить меня по ночам. Маленький мальчик, вонзающий меч.

– Можно кое-что спросить? – с неловкостью обратилась я к Диксону, оборачиваясь на Марти.

– Конечно, Аляска.

Я протолкнула Дэрила в коридор и закрыла за собой дверь. Охотник оглядел меня вопросительным взглядом. Стараясь не делать тупых пауз и придерживаясь полной достоверности, я выложила Диксону всю ситуацию с племянником.

– Это…жуткая картина, наверное, - мужчина почесал шею и, закинув голову назад, громко выдохнул.

– Меня больше пугает не то, что он сделал, а как он это сделал.

– Присмотрись поближе к Карлу, и тебя поведение Мартина не удивит.

– Карл уже взрослый, он более устойчиво будет воспринимать эту жизнь. Марти, получается, рождённый апокалипсисом. Я не хочу, чтобы он вырос чудовищем.

– Не хочу тебе врать, Джули…но видела бы ты себя, когда ты убиваешь ходячих. Готов поспорить, ты выглядишь точно так же.

Можно, я не буду говорить «спасибо» за правду, а вдарю Диксону по носу? Неужели, это действительно так? Если кардинальное изменение в поведении Мартина ранит меня, то что чувствует он, видя, как его тётя становится другим человеком?

Я прижалась к стене, ощущая ладонями гладкую холодную стену. Дэрил не лукавит, говорит своему напарнику то, что думает.

– И что мне делать? Как уберечь

его? – мои зрачки бегали из стороны в сторону, потому что душа заметалась в панике.

Что делать, когда мир сильнее тебя? Что делать, когда твоя сущность мутирует? Она подстраивается под окружающий мир, она помогает выжить, но выживание ломает в душе что-то поистине человеческое, заставляет расставлять приоритеты в пользу жестоких действий. Марти будет мало что помнить о прошлой жизни, ребёнок Граймсов не будет помнить ничего.

Каким будет поколение, рождённое в крови?

– Главное, чтобы он рос в любви. А остальное…ты уже вряд ли исправишь, - ответил мне Дэрил. – Но…может тебе спросить у отца?

– У Хершела?

– У Рика. Он знает, как пацана воспитать.

– Хреново расти без папы, - на выдохе прошептала я, подумав о своём малыше.

– Ещё хреновее, когда отец – подонок, - Дэрил презрительно фыркнул. – Так что, мальцу ещё повезло.

Ещё хуже расти без матери. Может, я могла бы быть замечательной мамой, но мысли не моим голосом постоянно кричат в голове, что я не дотягиваю до собственной сестры. Как бы я не любила Мартина, в душе таится ужасное предчувствие того, что он считает меня чужой.

– А ты сильно изменился после того, как всё это началось? – я услышала в своём голосе неистовое желание себя оправдать, дурацкая писклявая жалость к себе лилась из голосовых связок с таким же напором, как кровь хлещет из сонной артерии.

– Мне кажется, в моей жизни вообще ничего не изменилось. Потому что в ней всегда было достаточно дерьма, чтобы не расслабляться.

Я кивнула, устремив взгляд в пол. Неудобно было расспрашивать Дэрила о его прошлом. Раз он не видит разительных изменений в своей жизни, видимо, всё было ещё хуже, чем я догадывалась.

И рядом с ним я, выращенная в тепличных условиях, словно стебелёк орхидеи. Его поливали по расписанию, ухаживали с трепетом, учитывая даже вид из окна теплицы. Таких, как я, наверное, Дэрил ненавидел.

– Всё будет хорошо, Аляска, - он коснулся моего плеча. – Тут все некогда были добропорядочными людишками, а сейчас с ненавистью и даже забавой плющат головы мертвецов направо и налево. Главное, что ты видишь в себе проблему.

– Но не могу её исправить!

– Да ты подохнешь в первый же день! – прикрикнул на меня Дэрил, он крепко сжимал мои предплечья и смотрел меня прямо в глаза. – Случилось то, что должно было случиться. Не ной, Фатте!

– Я не ною.

– Ноешь! – Диксон пару раз встряхнул меня, да так, что показалось, мозги забултыхались в голове. – Поверь, ты не сможешь защитить Мартина, если будешь распускать нюни и каждый раз задумываться о человечности. Время не такое сейчас.

Я кивнула. Диксон был в шаге от того, чтобы выйти из себя. Он будто бы учил чему-то бестолкового человека, будто бы бился об стену с какой-то навязчивой целью, но всё это было бесполезно. Каждый раз, когда он кричал на меня, я готова была демонстративно зареветь, хотя и знала, что на него такие приёмы не влияют, но сейчас я просто смотрела на него и молчала. Он тут как нельзя прав, и надо его послушать.