Наперегонки с Луной
Шрифт:
Вычислить, где остановился грубиян, было просто. Воспарив на мече, Цзяо Ян поравнялся с окном комнаты, где на дорогом матрасе развалился богатый ублюдок, а рядом с ним расположилась та самая девушка. Она щебетала милые глупости, а рука тянулась к жемчужной шпильке в волосах. Меч перекочевал в руку, и Цзяо Ян сделал шаг в сторону сладкой парочки. Значит, убийца. Кто бы сомневался. Но это была его добыча, и он не собирался просто так её отдавать. Толстяк заметил его — глаза обеспокоенно расширились, он нервно отполз к изголовью ложа.
— Что не так, господин Го,
Ещё немного, он заорёт, как резаная свинья, и сюда сбежится народ. Не хотелось бы проливать лишнюю кровь, её господин за такое по головке не погладит, но выбора не было. Гость, очевидно, не друг толстяка, но и для неё он может быть опасен как ненужный свидетель.
Лань Юэ сосредоточилась на потоках ци и использовала приём, ускоряющий движения. Обе шпильки молниеносно оказались в руках, тяжёлые, трёхгранные, полноценное метательное оружие, о котором никто не заподозрит, пока одна такая красивая штучка не окажется в его горле или груди. Лань Юэ не требовалось видеть вторую цель, она чувствовала живого человека за спиной и его местоположение. Этого было достаточно для удара. Го Сяофэнь не успел даже икнуть, когда острая игла вошла в его мягкое горло. Он забулькал, пытаясь руками вынуть шпильку, но было поздно — яд, безопасный при соприкосновении с кожей, попадая в кровь действовал моментально.
А вот вторая игла не достигла цели. Лань Юэ поняла это, услышав, как шпилька вонзилась в деревянную балку над окном. Гость просто уклонился, что было невозможно для обычного человека. Дело принимало скверный оборот. Лань Юэ обернулась, в её руках не было оружия, но она в любой момент готова была достать из рукавов кинжалы.
— Ты?!
Лань Юэ с удивлением узнала того молодого человека, который чуть не устроил массовое кровопролитие в верхнем зале «Белого карпа».
— Ах ты зараза! — в сердцах выругался он. — Я сам хотел его убить! Теперь ничего, совсем ничего не исправит моё испорченное настроение!
Прошелся по комнате туда-сюда, краям глаза бдительно следя за Лань Юэ.
— Так уж ничего и не исправит? — игриво спросила девушка, спрыгнув с ложа.
Рукав ханьфу от движения окончательно соскользнул с белого плеча. Лань Юэ, заметив это, даже не попыталась привести себя в подобающий для девушки вид. Она лишь призвала шпильки обратно несложным заклинанием. Парень, нервно ходивший туда-сюда, напрягся, он глаз с неё не спускал, так что не стоило делать резких движений, чтобы не решил напасть. Лань Юэ аккуратно вернула шпильки в причёску, попутно успевая разглядеть невольного свидетеля сцены получше. Он был безусловно красив, выше её ростом на полголовы, и всё в его движениях с головой выдавало род деятельности. Этот человек ни разу в жизни честно не работал и вряд ли считал количество жертв. Ему ничего не стоит убить и её, Лань Юэ… Если получится.
В тёмных глазах заплясали безумные огоньки, точно на ум пришла гениальная идея, и заткнув меч за пояс, он вытащил короткий нож:
— Можно я хотя бы язык ему отрежу? Мерзкий, поганый язык, который посмел произносить гадости про меня?
Поняв, что нападение, по крайней мере, откладывается, Лань Юэ чуть расслабилась, но просьба оказалась
— Почему ты спрашиваешь у меня разрешение, будто труп этого урода моя собственность? Мне не интересно, что произойдёт с ним дальше.
Юноша улыбнулся самым обаятельным образом:
— Я просто пытаюсь быть вежливым. Не такая частая вещь в моем исполнении. Цени.
— Вежливость… Меня от неё тошнит, — фыркнула она, как недовольная лисица.
Продолжая следить за Лань Юэ, убийца подошел к мертвецу, лезвием разжал зубы и одним отточенным движением отделил язык от тела. Приподнял двумя пальцами на уровень глаз:
— Мне уже лучше. Но не намного. Представляешь, сегодня один напыщенный дурак оставил меня без сладкого рулета. А потом этот покусился на мое вино. Ужасный день.
Лань Юэ капризно надула накрашенные губы, поправляя одежду. Всё это время ей удавалось ловко уворачиваться от рук пьяного купца, чтобы он не дай боги не коснулся её тела. Пришлось позволить лишь немного стянуть верхнее ханьфу, но уже от этого было нестерпимое желание окунуться в горячую ванну, смыть эту маску с лица. Увы…
— Ужасный день, — подтвердила она. — Я оставила почти полный кувшин «Полёта феникса» там, в зале… Эти индюки даже не дали допить, начав приставать.
— Какая потеря, — согласился с ней опасный гость, небрежно помахивая своим трофеем. Спросил с усмешкой: — Тоже любишь свою работу, да?
Он поймал взгляд девушки и пояснил свои выводы:
— Потому что в противном случае тебе не стоило вмешиваться. Забавно, я слышал женщинам нравится, когда какие-нибудь не слишком обремененные благородством заклинатели пачкают руки вместо них.
Лань Юэ невольно вздрогнула. Ей никто никогда не задавал таких вопросов. Никого не интересовало нравится ли ей то, что она делает.
— Работу? — отстранённо переспросила она. — Люблю? Может быть… Другого я не умею. И… я вовсе не обременена благородством, так что вполне могу пачкать руки, — добавила она чуть позже.
— Ты не сказала — хочу.
Он уселся прямо на пол и как будто совсем расслабился. Так казалось только со стороны, и Лань Юэ прекрасно это понимала. Такие люди, как этот парень, постоянно ходят в шаге от гибели и не расслабляются ни на секунду.
— Но ты попробуй. Я имею в виду — искренне порадоваться, пуская кровь очередному богатому подонку. Мне кажется, у тебя получится. Хотя бы потому, что мы с тобой сейчас так мило болтаем в одной комнате с трупом, и он ни одного из нас ни капельки не смущает.
— А ты любишь поболтать с незнакомками на месте убийства, да?
Лань Юэ улыбнулась, выбрав самую невинную улыбку из своего репертуара. Этот странный убийца чем-то привлёк её. Своей… необычностью? Сквозящим в желании перекинуться парой слов с незнакомой девушкой одиночеством? Она рассмотрела его получше: видавшая виды одежда, кое-где даже собственноручно зашитая, небрежный внешний вид… Этот парень походил на одного из многочисленных бродяг и вряд ли казался людям приятным собеседником. При виде таких как он люди презрительно фыркают и отводят взгляд, либо со строгими, полными праведной ярости лицами пытаются достучаться до совести, либо терзают уши мольбами о пощаде, если становятся жертвами.